Теперь она была его любовницей, его лучшим другом, самым важным человеком в его жизни. В некотором роде он по-прежнему был одержим ею. Защищать ее было его привилегией и обязанностью.
Она же придавала огромное значение тому, что Нед предложил Джейн Малт яд, чтобы облегчить ей расставание с жизнью, чтобы спасти ее от мук сожжения на костре. Она испытывала к нему жалость, потому что он был бессилен спасти женщину, которую любил.
Адам знал, что он далеко не так беспомощен. Он мог работать в рамках закона… или вне их. Никогда в суде не будет слушаться дело об убийстве, никогда не будет вынесен приговор его любимой, даже если выяснится, что она помогла избавиться от настоящей Лорен Кендалл.
Даже если Лорен и была повинна в убийстве или была сообщником, разве это меняло его к ней отношение? Изменило бы, будь он человеком, боготворящим закон и порядок, посвятившим свою жизнь писанию законов для других людей, которые будут искать любые способы, чтобы уклониться от их исполнения.
Не подозрение в том, что Лорен была убийцей, отдалило его от нее, но боязнь, что она лгала ему. Она так сильно воспротивилась поездке в Англию, что все его старые сомнения возвратились. Он думал, солгала ли она ему про амнезию?
Вот почему он уехал от нее. Было бы очень легко убедить себя в искренности ее слов, будучи с ней в постели. Он должен был решить все сам, один, убедившись, что ничто не влияет на ход его мыслей. Теперь, когда у него появилась такая возможность, он пришел к заключению, что она никогда ему не лгала, что она не смогла бы солгать ему. Она знала о своем прошлом не больше, чем знал он.
Даже если она совершила убийство? Адам совсем недавно сам говорил Дэну, что любой может совершить убийство, и он прекрасно знал, что это — правда.
Он не любил вспоминать о ночи, когда он почти послужил причиной смерти другого человека, но этот же случай позволял ему взглянуть на дело Лорен с новой точки зрения.
Адам еще долго сидел на валуне, всматриваясь в море и размышляя, потом поднялся и пошел обратно к машине. Все в его голове встало на свои места. Неважно, что выяснится, неважно, сколько глупых законов им придется обойти, чтобы найти ответы, но он и Лорен докопаются до правды. Вместе, какие бы ужасающие открытия они ни сделали, они будут смотреть в лицо будущему. Они будут черпать силы и поддержку друг в друге.
Дома его встретил аромат свежеиспеченного яблочного пирога, доносившийся из кухни.
Он не сомневался, что она будет ждать его, но несчастное выражение, написанное на ее бледном лице, очень его расстроило. Он не хотел причинять ей боль.
Адам не дал ей возможности заговорить. Он взял ее за руку и подвел к софе. Они сели, и он одной рукой обнял ее за плечи. Не было простого способа начать разговор. Он выбрал наиболее безболезненный и начал издалека.
— Однажды я чуть не убил человека. Я хочу рассказать тебе об этом, Лорен.
Она напряглась, но потом расслабилась, нежно прижалась к нему.
— Я знаю о некоторых деталях этого дела от Сандры. В случившемся не было твоей вины.
— Нет, была. Ни газеты, ни жена моего брата не знают всей правды. Позволь, я тебе расскажу, что случилось на самом деле?
— Конечно, если это так важно для тебя.
— Да, это важно для нас обоих. Опять он не увидел другого пути, как сразу, без лишних предисловий, начать свой рассказ.
— Это случилось незадолго до нашей встречи. Я тогда был облечен правами шерифа, но у нас все равно всегда были связаны руки. Меня часто вызывали на место происшествия. Тогда я поехал по вызову одного из моих заместителей. Ему нужна была помощь, чтобы прекратить шумный скандал, разгоревшийся на какой-то вечеринке. Но противоположные стороны еще не остыли и не были готовы заключить мир. Один из дебоширов ударил меня, я ответил. Я не отправил его в нокаут, только в нокдаун. Потом я надел на него наручники и попел к полицейской машине.
Чувствуя, как волнуется муж, Лорен молчаливо поддержала его, доложив руку на его грудь. Она внимательно слушала этот неизвестный рассказ, стараясь не упустить ни единого слова. Она ни на секунду не отводила взгляда от его лица.
— Парень был очень груб. Бранился. Сказал пару ласковых слов о полицейских вообще и обо мне в частности. После четырнадцати лет работы мне бы следовало стать невосприимчивым к оскорблениям, но я не стал. Все эти годы я сдерживался, подавляя в себе накапливающуюся злость, старался игнорировать ее, даже когда она начинала разъедать меня изнутри.
— Я понимаю тебя, — мягко сказала Лорен. Раньше это было все, что он рассказывал ей об этом случае, а она никогда не настаивала на деталях.
— Ты понимаешь, Лорен, тот случай стал пределом. Я абсолютно потерял контроль над собой. Хотел только заткнуть его грязную пасть, и меня не волновало, каким образом я сделаю это. Я схватил его за горло и придушил — это был обычный способ заставить преступника подчиниться. Но в этот раз я был так разъярен, что приложил слишком много сил. Только увидев лежащего у своих ног бездыханного человека в наручниках, я понял, насколько потерял контроль над своими действиями. Весь следующий час положение было очень опасным. Я тут же начал делать искусственное дыхание. Оказалось, что у него была болезнь сердца. Только в амбулаторной машине смогли улучшить и стабилизировать его состояние, но медики сказали мне, что если бы я промедлил хоть несколько секунд с искусственным дыханием, все было бы уже напрасно.
Лорен ничего не сказала, она оставалась рядом, молчаливо поддерживая его. Понимала ли она, зачем он рассказывает ей об этом? Адам не был в этом уверен, но чувствовал, что ему нужно продолжать свой рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77