Там находилась лестница, ведущая на второй этаж. То, что сказала Лорен, было чистейшей правдой, но взволновало ее так же, как и все остальное, произошедшее за последние дни. Лорен совершенно забыла, что у нее была другая кошка еще до того, как они с Адамом завели Хэссл.
Слишком много стало случаться неожиданного. Мысли об этих событиях не давали Лорен покоя. Если подобное будет продолжаться и дальше, Адам подумает, что Лорен сошла с ума.
Она и сама начинала верить в это.
Глава 4
Лорен никогда не слышала, как Адам входил в ее мастерскую, занимающую половину перестроенной конюшни, в другой половине размещался гараж. Это его не удивляло. Он точно так же до самозабвения увлекался работой. Единственное, чего он не мог понять, это как она умудряется сосредоточиться, если в мастерской постоянно орет телевизор. Лорен работала только с включенным телевизором. Как она говорила, он занимает ее мысли, пока она работает руками.
Некоторое время Адам молча любовался ею, не желая мешать, потом заметил, что она не одна, а в компании. На холсте, натянутом на раму для вышивания, свернулась клубком Хэссл. Скамья у холста пустовала, потому что Лорен вышивала на маленьких пяльцах, лежащих у нее на коленях, а сидела на небольшом мягком стульчике между рабочим столом и стеллажом, где пряжа была разложена по цветам и толщине нити. Это сооружение, смахивающее на лестницу, закрывало собой почти всю стену, на каждый колышек был надет моток шерсти, за исключением одного, с черным шелком, из которого Лорен плела испанские кружева.
Кошка приоткрыла зеленый глаз и тут же закрыла его. Адам нахмурился. Лорен старалась избегать всяких напоминаний о прошлом уик-энде, когда Адам спросил ее о кошке по кличке Паунс. Насколько он понимал, теперь жену больше не посещали фантастические видения. С ее языка больше не срывались странные оговорки и это внушало надежду, что все, тревожившее Лорен в Нью-Йорке, безвозвратно ушло в прошлое; но Адам все же не мог понять, почему она приняла так близко к сердцу разговор о своей любимице времен детства и впала в негодование…
Адам с Дэном росли в доме, где всегда было полно кошек и собак. Он очень скучал по ним, когда переехал на квартиру, в которой негде было держать животных.
Когда Адам познакомился с Лорен, он не мог не удивляться, что такая отзывчивая и ласковая девушка целых девять лет жила в полном одиночестве и не взяла в дом ни кошки, ни собаки. Она даже не поставила кормушку для птиц.
Он решил, что причина такого замкнутого образа жизни, избранного Лорен, заключалась в несчастной судьбе ее семьи. Лорен было всего двенадцать лет, когда ее мать умерла от рака. Дата кончины мистера Кендалла была Адаму неизвестна, но он знал точно, что к тому времени, когда «Лорен переселилась в Мэн, она была круглой сиротой.
Хэссл зевнула, встала, потянулась, прошлась вокруг скамеечки и снова свернулась в клубок, полностью» игнорируя присутствие хозяина. Адам подошел к Лорен совсем близко, и только тогда она подняла глаза и увидела его.
— Привет, моя красавица.
— Привет, милый, — она сняла с пялец вышивку и протянула ему. — Что скажешь? Эта идея пришла мне в голову неожиданно. В ней есть нечто от Ренессанса, тебе не кажется? Ты сможешь перевести это на бумагу?
— Разумеется. Потом, — он взглянул на рисунок, но тотчас отложил его в сторону, как следует не рассмотрев; ему не терпелось поцеловать Лорен.
— Ты даже не хочешь взглянуть на мою работу, — обиженным тоном сказала она, высвобождаясь из его объятий.
— Я так по тебе соскучился! Я уже несколько часов не обнимал тебя, — в подтверждение своих слов он еще раз склонился над ней и поцеловал, наслаждаясь нежностью ее губ.
— Ты меня перехваливаешь. Теперь похвали вот это, — она снова сунула ему вышитый квадратик ткани.
Последний поцелуй Адама пришелся на кончик ее носа. Адам выпрямился, держа в руках ее работу.
— Разве твои рисунки нуждаются в моем одобрении?
— Разумеется.
Она встала и начала складывать пяльцы.
— Чепуха. Я нужен тебе только потому, что умею переводить твои рисунки в графику.
Свои идеи Лорен могла воплощать только на ткани, ловко орудуя иглой и цветными нитками, но ей было трудно перерисовывать их на бумагу. Вскоре после их свадьбы Адам взял на себя обязанность перерисовывать работы жены, которые в дальнейшем превращались в образцы для журналов по рукоделию.
— Мне нужно твое горячее тело, — успокоила она его с шутливой серьезностью, но когда он, наконец, принялся внимательно рассматривать ее новую работу, в ее глазах вновь промелькнула тревога. — Что? Тебе нравится? Если нет, скажи. Не всякий раз получаются шедевры. Это…
— ..нечто совсем иное, — перебил ее Адам. Он подошел ближе к свету, но так и не сумел разглядеть подробности, вышитые аккуратными стежками. Не успел он подумать, как смягчить готовые вырваться у него резкие слова, как они уже вырвались. — Ты действительно собираешься размазать по всей дорожке кишки оленя?
Лорен вздрогнула и быстро выхватила вышивку из его рук.
— Это только опыт.
— И неудачный.
Слова вылетели, и он слишком поздно понял, как много они значили для Лорен. Ее выразительные голубые глаза наполнились слезами. Она отвернулась от него и принялась наводить в мастерской порядок. Повисла тягостная тишина, нарушаемая только беспрестанным бормотанием телевизора.
Сощурившись, Адам следил за тем, как Лорен кладет на место пяльцы, как точит и чистит иглу наждачным бруском, а потом прячет ее в специальную коробочку. У каждой иглы была своя коробочка. Он знал, что у нее их сотни, всех мыслимых и немыслимых размеров, и к каждой Лорен относилась так, будто та была уникальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77