Но тогда… тогда…
Какая же я дура, — думала Катриона. — Вот же, Джонатан просит меня выйти за него замуж. Милый, милый Джонатан, которого я люблю столько лет! Бедный Джонатан, он совершенно изнервничался, готовясь весь вечер сделать мне предложение, и он ждет ответа».
— Дорогой мой, — прошептала Катриона, отбрасывая сомнения, страх и темноту, чувствуя охватывающие все ее существо радость и торжество (именно так она это себе и представляла). — Ах, дорогой, я так тебя люблю! Конечно же, я выйду за тебя замуж.
И Катриона поняла, что она — счастливейшая девушка в мире.
— О Боже! — простонал Джонатан и порывисто поцеловал Катриону, крепко обняв ее и больно впившись пальцами в обнаженную спину своей будущей жены.
Катриона почувствовала, как зубы Джонатана стукнулись о ее губы, и ощутила во рту солоноватый привкус крови, но не стала обращать на это внимания. Джонатан целовал ее так, как она столько раз представляла в своих фантазиях, одиноко мечтая об этом поцелуе в своей роскошной девичьей постели.
— О, Джонатан, — выдохнула Катриона. — Я так тебя люблю…
Глава 6
Впоследствии июньский бал в сознании Катрионы как-то незаметно слился с ее свадьбой в сентябре, превратившись в одно и то же событие.
Как и в июне, над ее прической в сверкающем великолепием номере отеля «Гайд-парк» трудился приехавший специально по этому случаю из Лондона Мартино. Он беспрерывно кудахтал и ворковал, укладывая под прелестную кружевную фату многочисленные витые локоны и романтичные завиточки отливавших золотом волос.
Джесс и Гвиннет тоже принимали участие в церемонии обряжения невесты. Сами они были в нарядах подружек невесты — коротких пышных платьях: одно из них серебряное, другое — сине-серое. Прически девушкам сделал все тот же Мартино.
И еще там присутствовала Виктория, в бесподобном дымчатом платье, при каждом движении отливавшем серебром.
Аметистовое кольцо на пальце Виктории пылало пурпурным огнем.
— Зачем ты пригласила ее в подружки? — еще раньше недовольно допытывалась у Катрионы Джесс.
— Кажется, Виктория приносит мне счастье, — улыбнулась Катриона. — В конце концов, не постучи Виктория вовремя к отцу в кабинет, Джонатан, возможно, так и не решился бы сделать мне предложение.
— Когда-нибудь все равно бы решился, — возразила Джесс. — И я думала над последними словами, выданными планшеткой…
Но Катриона уже дала себе полностью рациональное объяснение предупреждению планшетки. Разумеется, цена будет великой: отцу Катрионы придется выложить немалую сумму на реставрацию Барнхем-Парка, находившегося просто в катастрофически разрушающемся состоянии. Обойдется восстановление в тысячи и тысячи фунтов.
— Папуля ничего не будет иметь против, — с сияющим лицом сообщила Катриона Джонатану. — Он даже и не заметит.
Любопытно, что шафером на свадьбу пригласили Танкреди.
— Теперь Джонатан с Танкреди большие друзья. Джонатан останавливался у него в Лондоне, и тот водил его на вечеринки. Он таскал его с собой повсюду. И это было очень кстати, поскольку последние несколько недель я откровенно замоталась.
— Но шафером? — допытывалась Джесс. — Ведь у Джонатана должна быть масса других друзей. Почему Танкреди?
— А почему не Танкреди? — мечтательно улыбнулась своему отражению в зеркале Гвиннет.
Джесс пристально посмотрела на подругу.
«Боже мой, а ведь брат Виктории прав, — неожиданно подумалось ей. — Гвиннет действительно прекрасна!»
— Можно пригласить тебя на обед? — Пять слов, которые могли изменить всю ее жизнь.
— Конечно, — с решительностью самоубийцы ответила Гвиннет…
Тем же днем, накануне свадьбы Катрионы, Гвин встретилась с Танкреди в ресторане «Каприз» на Сент-Джеймс.
Традиционный французский интерьер, чудовищные цены, ужасно важные официанты, которые насмерть перепугали бы Гвиннет, не будь рядом с ней Танкреди. Боже, с каким терпением и даже вниманием он слушал ее болтовню. Гвиннет чувствовала себя удивительно остроумной и удивительно красивой. Совершенно новой личностью. Женщиной.
Наконец обед закончился, и Танкреди, слегка поддерживая Гвиннет под локоть, вывел ее через прекрасные, украшенные резьбой стеклянные двери на улицу.
Сев в такси, Танкреди вальяжно развалился на заднем сиденье, вытянув свои длинные ноги, и заговорщицки улыбнулся Гвиннет:
— А сейчас мы поедем ко мне домой и выпьем по стаканчику бренди. Времени у нас предостаточно. Потом я отвезу тебя, чтобы ты могла переодеться к ужину.
— Мне нравится такой план, — ответила Гвиннет, наслаждаясь собственной непринужденностью.
Квартира Танкреди располагалась на набережной в Челси. Она занимала весь первый этаж П-образного многоэтажного дома со сплошь увитым виноградом внутренним двором, который украшали греческие скульптуры и огромные каменные урны. В доме Гвиннет обнаружила черные мраморные полы, множество больших напольных ваз с дурманяще благоухающими цветами, сводчатые резные деревянные потолки, концертный рояль, четыре прекрасных антикварных шахматных столика с инкрустацией и шахматными фигурами из оникса, бесчисленные полки с книгами в кожаных переплетах, великолепные старинные персидские ковры.
— Несмотря на все свои недостатки, Скарсдейл имел хороший вкус, — заметил Танкреди, наливая из хрустального графина коньяк в два коньячных бокала из баккара.
— Салют. — Танкреди слегка чокнулся с Гвиннет.
Глядя Танкреди прямо в глаза, Гвиннет поймала себя на мысли, что Танкреди — единственный молодой человек, на которого она может так вот запросто, без тени смущения, смотреть.
— У тебя прекрасные глаза, — мягко сказал Танкреди, — Пообещай мне, что выбросишь очки и вставишь контактные линзы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115