Он ничего не ответил, поскольку появился член экипажа, а просто указал Джесс на ступеньки, ведущие к каюте.
Джесс сглотнула слюну. Роскошь окружала ее. Повсюду поблескивали хромированные детали, белые кожаные диваны тянулись вдоль стенных панелей розового дерева, словом, великолепное место для праздного времяпрепровождения. Благодаря кондиционеру здесь царили свежесть и прохлада. Уильям, спустившись вместе с ней с верхней палубы, тотчас проследовал по белому ковру к бару. Он тихо сказал что-то членам судовой команды, и они удалились, оставив их одних.
Джесс, как ни старалась, не могла разобрать ни слова из того, о чем говорилось, уловив лишь имя – Оливер Уэббер.
– Оливер – это ваш брат?
– Да, – сказал он, подавая ей высокий стакан с лимонным соком, смешанным с водкой, и с долькой свежего лимона, нацепленной на край. – Команда вернется за ними сюда, когда они прибудут. Он и его эта… Они уже вылетели из Хитроу.
– Ваш брат и моя сообщница? – саркастически спросила она, потягивая коктейль и задумчиво глядя на него поверх узорного стекла стакана.
Выглядел он измученным. Его кремовой полотняный костюм порядком поизмялся в дороге, волосы, слегка прибитые влажностью, завитками цеплялись за край воротника, и, судя по всему, сердце его работало с перегрузками. Измотанный, но все такой же эффектный, такой же чувственно неотразимый… Ох, она все еще ничему не научилась, все еще ощущала, как ее тянет к нему. Но это весьма недолговечное влечение, решила она, ничего не стоит подавить. После всего, через что он ее проволок, разве можно испытывать к нему что-нибудь, кроме голого сексуального влечения?
– Вот вы и сознались, Джессика, назвав все своими именами, – умиротворенно проговорил он.
Ну, нет, я ни в чем не сознавалась. Я лишь повторила ваше словцо. Это ведь вы назвали ее моей сообщницей, а не я. Просто, чтобы не спорить, хочется наконец покоя…
– Сомневаюсь, что ваша жизнь будет теперь спокойной, Джессика. Говорят, что эхо, с которым общается тюремный узник, неизбежно сокращает дни его жизни.
– Вам видней, вы, очевидно, о тюремной жизни знаете больше моего, – иронично усмехнулась она.
Его глаза сузились, он взглянул на нее как на сумасшедшую.
– Вы что, все еще не придаете серьезного значения моим словам? Для вас это всего лишь затянувшаяся шутка?
– Ну, милый мой, я вижу, у вас извращенное чувство юмора, если вы думаете, что я принимаю происходящее за шутку. Во всем, что вы делаете, очень мало забавного, Оливер…
– Уильям, – поправил он ее.
И тут Джесс ничего не смогла с собой поделать, на глаза ее накатились слезы. Она сделала большой глоток из стакана и вытерла их до того, как он успел заметить.
– Воспользоваться именем брата, чтобы дурачить меня… Как это низко, Уильям.
– Ну, полагаю, это не ниже вашей расчетливости, Джессика, – чуть ли не торжественно проговорил он. Взгляд его стал холодным и обвиняющим. Он допил свою порцию и кивнул на одну из дверей. – Там есть ванная. Может, вы хотите освежиться? Заключительный этап нашего путешествия продлится больше часа.
Джесс вскинула голову.
– И куда же мы прибудем?
– На мой остров, на мой собственный остров, изолированный от всего мира. Там никто и ничто не помешает нам докопаться до истины.
Джесс сардонически улыбнулась.
– Вместе с адвокатами, вашим братцем и моей сообщницей? Да? – Сарказм ее усилился, когда она добавила: – Это место называется, кажется, Таинственным островом? Странно, если это окажется не так, ибо все происходящее представляется мне слишком невероятным.
Он пожал плечами.
– Здесь я с вами согласен. И началось то все с бананового дайкири. Кой черт взбрело вам в голову пить эту липкую дрянь? Впрочем, может, вы и не собирались ее пить… Вы ведь и сами, Джессика Лемберт, весьма таинственная леди. Восторгаясь вашим талантом лгать, я предпочел бы иметь вас в числе своих сторонников, а не деятельных неприятелей.
Джесс передернуло. Гневно сверкнув глазами, она запальчиво сказала:
– А заодно и любовью со мной заниматься, верно? Вас послушать, так я рассчитала все это заранее, даже банановый душ, и влезла в вашу постель, заведомо зная, кто вы и что вы.
Он прищурился и помрачнел.
– Думаю, так оно и есть, Джессика.
Мотивация ваших поступков нуждается в объяснении, и весьма убедительном. Вот я, например, просто спасаю то, над чем работал всю свою жизнь, работал напряженно и честно. А вы? Что у вас за душой? Ничего, кроме хитрости и алчности. Огромная разница, на мой взгляд.
– Вы бесчувственный негодяй, – тихо проговорила она, ненавидя его всем существом.
Он ничего не ответил, указал еще раз в сторону ванной и презрительно отвернулся.
После всего хорошего, что было между ними, после пережитой страсти и нежности он так жестоко низверг ее на тот низкий уровень, где тонкие чувства невозможны. Значит, всякий раз, как он прикасался к ней, ласкал ее, овладевал ею, он делал это, преследуя определенные цели. А теперь обвиняет в этом ее. Какая невыносимая боль! Его подлость доводит ее до бешенства. Ох, как она хотела бы отомстить ему, но что она может, пока от него не вырвется?
Постепенно силы Джесс начинали восстанавливаться, и она стала выходить из дремотного состояния. Но никогда прежде она не чувствовала себя такой слабой и беспомощной. Ей всегда удавалось держать себя в форме, при любых невзгодах она способна была воспрянуть духом и продолжить жизненный путь. На этот раз она чувствовала себя так, будто ей никогда уже не подняться и не воспрянуть духом. Ни сил, ни свежего притока крови, ни воли к действиям. Неимоверная слабость, болезненные переживания, страх за Эбби, и мало всего этого:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108