Уф, к счастью, его еще нет. Я опустилась в кресло, взяв под прицел входную дверь. А вот и он, принаряженный, во всем белом, по-моему, даже подметки белые.
– Эй, мистер Камерон, – позвала я и помахала рукой, так как, не обнаружив сходного по окраске пятна, он собирался поискать его в другом месте.
– А, Лиз, я не заметил вас, вот примите эти белые розы, тогда хоть что-то в вас будет такое же, как и у меня.
– Надеюсь, мой костюм не разочаровал вас настолько, чтобы отменить предстоящее действо?
– Конечно, нет, мне абсолютно все равно.
Выйдя из дверей после окончания церемонии, Энтони от избытка чувств хотел поцеловать меня, но я увернулась и сказала:
– Нет, мистер Камерон, не забывайте наше соглашение.
– Как хотите, Лиз, но я это из благодарности как самой непритязательной из жен. Кстати, этот месяц я проведу во Флориде, но оставлю необходимые распоряжения на ваш счет. Прощайте.
Энтони легко сбежал к ожидающей его шикарной машине, где уже сидела не вчерашняя блондинка, а другая цыпочка.
Я села в свою и поехала домой. Дверь мне открыла Нэнси. Очень быстро, наверно, караулила. Она была нетерпелива.
– Что?
– Все в порядке, завтра ты получить деньги и сможешь их опять изводить.
Нэнси взвизгнула от восторга и повисла у меня на шее.
– Ты меня задушишь, – пискнула я, невольно улыбаясь.
– Я поеду, поеду, опять туда! – пропела и закружилась Нэнси. – Может быть, и тебя забрать с собой?
– Ни в коем случае, я остаюсь.
– А что ты будешь делать?
– Работать, у меня же университетский диплом.
– Как?! Обыкновенной учительницей с твоими деньгами?
– По правде сказать, я не считаю их своими, они должны были бы принадлежать одному Энтони, и я не собираюсь их тратить, кроме как на тебя. Ты одна вполне способна пробить огромную брешь в любом состоянии, себя обеспечу я сама, не напрасно же я корпела над книгами все эти годы.
– Это уж точно. Наверное, ни один человек в целом штате не проглотил их столько, сколько ты, да еще эти картины, которые ты малюешь с утра до вечера. Ты пошла в своего папочку Джулиана, такая же заумная, как все эти Таррелы. В тебе моего-то одни ноги да грудь, но зато какие! Ты помнишь Джулиана? А впрочем, что я говорю, тебе было только три года, когда он разбился. Леди Джейн тогда как с ума сошла. Она сказала, что это из-за меня, как будто я настлала тот ужасный туман. Мне кажется, она бы свихнулась, если бы я не оставила тебя у нее, очень уж она горевала о Джулиане, ведь она заменила ему мать. Но что-то я заболталась. У меня куча неотложных дел: нужно зайти к массажисту, доктору, парикмахеру, ну и к остальным тоже. Хочешь, я свезу тебя к Джеймсу? Он подберет тебе что-нибудь получше, чем этот зализанный верх и унылый пучок сзади. Нет? Ну как знаешь, крошка, я убегаю.
Беги, беги. Я села в кресло и задумалась, вернее на меня нахлынули воспоминания.
ГЛАВА 3. ПЕРВАЯ РАЗБИТАЯ ГОЛОВА
Леди Джейн – это прозвище Джейн Таррел, старшей сестры отца, оно приклеилось к ней в детстве, да так и осталось на всю жизнь, но она действительно была настоящей леди, в ней чувствовалось что-то такое, что заставляло окружающих сразу почтительно выделять ее. Может, это порода, ведь Таррелы потомки древнего рода, правда, давно утратившие титулы и богатство.
Нэнси не права: мне далеко как до леди Джейн, так и до нее самой. Я не обладаю ни благородством и твердостью первой, ни самоуверенностью и смелостью второй. Вполне заурядная личность, витающая в облаках, непоследовательная и нерешительная, что приводит к постоянным сделкам с совестью и нелепым ситуациям. Единственное, что леди Джейн передала мне вполне, так это страсть к живописи и книгам. Они для меня то же, что песок для страуса, помогают спрятаться от действительности и ничего не предпринимать.
В пригороде, где находился дом леди Джейн, кроме нас обитали одни старики и собаки. Там на редкость не было детей, а если и появлялся кто-нибудь, то лишь на каникулы, а я из-за своей отчаянной застенчивости не успевала ни с кем познакомиться, хотя мне это страстно хотелось. По существу, я была очень одинока. Общество леди Джейн и Кэрол, прослужившей верой и правдой у леди Джейн тридцать лет, не могло заменить мне сверстников. Очень хорошо помню один эпизод, как к Джонсонам приехали их внучки Пэт и Мэг.
Слоняясь по дороге, я вдруг услышала детские голоса, сердце мое затрепетало, и я припустила в ту сторону, откуда они исходили. Раздвинув кусты, я осторожно высунулась из них и увидела двух очень похожих друг на друга девочек, это поразило меня настолько, что я застыла, забыв всякую осторожность. Они заметили меня и, побросав своих кукол, подбежали ко мне.
– Ты кто такая? – требовательно спросила Пэт, она была у них заводилой.
– Лиз, – еле выдавила я.
– А мы Пэт и Мэг, хочешь играть с нами в магазин?
Я кивнула, потому что не могла говорить от волнения.
Мое счастье длилось целую неделю, пока не появилась хохотушка Мэри. Она не выносила сидячих игр, приводя всех в движение. Куклы и магазин были заброшены, и я вместе с ними, так как была неуклюжа, тихоходна, неувертлива и не могла никого поймать или метко бросить мяч, зато сама все время попадалась и падала, короче, мешалась под ногами и портила игру.
Они играли, а я, притаившись где-нибудь поблизости, подглядывала за ними. Это сделалось моей потребностью. Потом я подглядывала и за другими детьми, пока один мальчишка не вытащил меня из кустов и, обозвав презренной шпионкой бледнолицых, хорошенько не поколотил. Я долго плакала; было как-то обидно и противно, я ненавидела сама себя, с тех пор уже не осмеливалась на подобное и даже нарочно уходила к нашему дому, когда появлялись дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68