— Вы меня тоже, — негромко произнес он. Взгляд — как ласковое прикосновение, глаза — темные озера желания. Он взял ее за руку.
— Я почти готов… — Тряхнув темноволосой головой, он оборвал себя на полуслове. — Присаживайтесь. — Он галантно подвел ее к камину. — Посидим немного здесь, выпьем перед ужином. Что вы предпочитаете? Шерри? Или…
— Шерри, если можно, — ответила Лия хрипло и с запинкой, словно разучилась говорить. Казалось, ею снова овладела болезнь: из озноба кидало в жар, из жара — в озноб, руки дрожали, на лбу выступил холодный пот.
Теперь она понимала, что задумал Шон. То, что недавно предлагала и она. Начать сначала, вести себя так, словно они незнакомы и это их первое свидание.
Шон стал расспрашивать ее о детских годах, о книгах, о музыке. Сперва Лия робела и отвечала односложно, но вино и дружелюбие Шона помогли ей расслабиться, и скоро она уже сама задавала вопросы, перебивала Шона и звонко смеялась его шуткам.
— Расскажите мне о своей матери, — попросила она, когда они сели за стол. — Вы говорили, что она очень тяжело переживала уход мужа. Но в конце-то концов утешилась?
— Очень не скоро. Почти двадцать лет она была безутешна. Но наконец встретила человека — кстати сказать, намного моложе себя, — который сумел вернуть ей вкус к жизни. Они поженились в этом году, в августе.
— И вы не возражали?
— С чего бы? Потому только, что он всего на несколько лет меня старше? Какое это имеет значение? — пожал плечами Шон. — Он подарил ей радость — вот что важно, а не то, девятнадцать ему или девяносто. Пусть хоть кому-то из нашей семьи повезет в любви.
Эти слова напомнили Лии о вопросе, который она уже давно хотела задать Шону.
— Вы говорили, что начали встречаться с другой женщиной… — робко заговорила она.
Шон вздернул голову, меж бровями пролегла глубокая морщина.
— После Марни? Это длилось недолго.
— Вы порвали с ней?
Она не понимала — точнее, боялась понять, — почему с таким страхом ждет ответа.
— Нет, она сама порвала со мной, — ответил Шон, наливая себе в бокал красного вина. — После катастрофы.
— Из-за шрама?! — ахнула Лия. Ей не верилось, что женщина может быть способна на такую черствость.
— Из-за того, что означает для меня этот шрам. — Шон невесело рассмеялся, горько скривив рот. — Конец карьеры. Ни ролей, ни рекламы, ни славы секс-символа. А быть женой обыкновенного человека она не желала.
— Какой ужас!
Шон снова равнодушно пожал плечами.
— По крайней мере, она была честна со мной.
— Значит, она ни капли вас не любила!
"Любила». Это слово сигнальным колоколом отдалось у нее в мозгу, и все странности последних дней внезапно обрели кристально ясный, пугающий смысл.
Любовь. Вот с чем боролась она все эти дни! Вот что за чувство властно росло в ней с той роковой встречи на заснеженном проселке!
— Любила? — повторил Шон так, словно услышал незнакомое слово чужого языка. — Я и не искал любви. Марни меня от этого отучила.
— Но как же так? Каждый человек…
— Каждый человек хочет быть любимым? Вы это хотели сказать? — иронически переспросил Шон. — Я бы не стал принимать это за аксиому. Отнюдь не все стремятся к душевной близости.
— Но…
«Да уймись же наконец! — кричал ей рассудок. — Ты же выдаешь себя!»
— Но вы стремитесь, — закончил он за нее. Эти слова больно ударили ее по сердцу.
— Это и предложил вам жених? Любовь, поклонение и счастье до гроба?
Любовь. Это слово, произнесенное низким бархатным голосом Шона, пробудило в ней воспоминание о вчерашнем вечере. Она заснула, не дождавшись его возвращения… Но не совсем.
В полусне она слышала, как Шон вошел в спальню и остановился у кровати. Сон одолевал ее; не было сил пошевелиться или хотя бы открыть глаза. Но она услышала нежные слова и ощутила на щеке нежнейший поцелуй.
"Спокойной ночи, любовь моя!» — прошептал ей Шон. Но разве не повторял он много раз, что любовь — сказка, горячечный бред поэтов и романтических юнцов?
— Я же вам сказала, Энди не жених мне! — С этими словами она схватила ложку и принялась свирепо размешивать соус.
— Да, говорили.
Он снова наполнил бокалы. Лия хотела сказать, что ей вина достаточно, но огненная мексиканская смесь обожгла ей рот, а скользкий перчик, прыгнув с тарелки, испачкал руку.
Отложив ложку, Лия принялась облизывать пальцы. Не сразу она заметила, каким неотрывным взглядом следит за ней Шон.
— У вас и на подбородке пятно, — мягко заметил он. — Позвольте мне… — И он аккуратно вытер ей подбородок платком. — О, и здесь, и здесь — да вы вся в томатном соусе!
Сердце ее приостановилось, затем забилось вдвое быстрее. Лия замерла, боясь пошевельнуться, пока Шон белоснежным платком вытирал ей щеки и губы.
— Беда с этими мексиканскими кушаньями! — заметила она с показной шутливостью, когда вновь обрела дар речи. — Не успеешь оглянуться, как перемажешься с ног до головы. По-моему, чили можно есть только в компании с близкими людьми или с теми, кого уже никогда больше не увидишь, иначе придется вечно краснеть от стыда!
Слишком поздно она сообразила, что загнала себя в западню, из которой уже не выбраться. Синие глаза Шона вмиг посерьезнели.
— И к какой же категории вы причисляете меня?
— М-м… — Она нервно облизнула пересохшие губы. — Не знаю.
— А как вам хотелось бы? — спросил он уже гораздо мягче.
— Мне…
Она не находила слов для ответа, не могла оторваться от его глаз.
— Хорошо, задам вопрос полегче. Когда растает снег и вы уедете отсюда, что станете делать?
Лия замерла. Она могла бы притвориться, что не понимает, о чем он, — но зачем? Ведь Шон, несомненно, видит ее колебания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40