с приближением вечера похолодало.
– Смерть ее вовсе не была предопределена, как ей почему-то казалось, – сказал Мюрат, и голос его вдруг прозвучал почему-то хрипло. – Если бы она прислушалась к голосу рассудка… – Он сделал паузу, потом произнес с плохо скрываемым сарказмом: – Вы не верите в эту историю с кошкой?
– Конечно, не верю. И не сомневаюсь, что и вы не верите.
– Иногда я не понимаю того, во что верю, а во что не верю. Но что бы там ни было, мне не по душе эта кошка, и я был бы доволен, если бы она вдруг исчезла.
– А как вы думаете, почему у моей сестры было предчувствие, что с ней может произойти что-то плохое? – поинтересовалась Трейси.
Доктор Эрим вздрогнул.
– Только не забывайте, пожалуйста, что она умерла по собственной воле, – заметил он.
– Я и не забываю, – кивнула Трейси. – Поэтому и хочу знать, что толкнуло ее на такой шаг. И не пытайтесь убедить меня не ворошить эту историю. Вы ведь только что сами сказали, что у нее не было причины умирать, но она, тем не менее, предпочла уйти из этой жизни…
Мюрат шел рядом, но отвернувшись.
– Может, мистер Рэдберн сумеет объяснить вам, почему его жена покончила жизнь самоубийством. Почему вы не зададите ему этот вопрос?
– Задам, – опять кивнула Трейси. – Собственно, затем я и приехала в Стамбул… Мне совершенно необходимо выяснить правду о смерти сестры.
– Вот как? Я так и думал. Но позвольте мне заметить вам, мисс Хаббард, следующее. Что бы вы ни выяснили, я не потерплю никакого публичного скандала, доброе имя семьи Эримов останется незапятнанным. Если вы согласитесь с этим, ваше дальнейшее пребывание в нашем доме пройдет без особых неприятностей. Если же не поймете… – Он помахал пальцем в воздухе и оставил предложение недосказанным.
Они подошли к воротам, Эрим открыл их и пропустил девушку вперед.
– А сейчас я вынужден вас покинуть, – сказал он и зашагал в противоположную от дома сторону.
Трейси торопливо подошла к яли и вошла внутрь.
Внизу она никого не встретила, но, поднявшись на третий этаж, увидела в кабинете Майлса Рэдберна. Он сидел за столом. Услышав ее шаги, поднял голову, но не стал интересоваться, где она так долго была.
– Не окажете мне услугу? – И Рэдберн протянул девушке продолговатый лист бумаги с изображенными на ней витиеватыми каллиграфическими узорами. – Этот рисунок закончен. Отнесите его, пожалуйста, миссис Эрим.
Трейси вышла из кабинета и прошла по крытому переходу второго этажа в киоск. По пути она остановилась и вновь с восхищением посмотрела на прекрасный рисунок. Хотя эти изгибы и завитушки ничего конкретного ей не говорили, сложный узор словно зачаровывал ее, и Трейси представила, как замечательно он будет смотреться в рамке на стене. Неудивительно, что турки использовали свою письменность как декоративный элемент.
В киоске у Сильваны вновь находились крестьяне, которые принесли ей свои изделия на оценку и продажу. Очевидно, такие торги проходили здесь как минимум раз в неделю, подумала Трейси.
И вновь, как и тогда, где-то на периферии происходящего маячил Ахмет, спокойно наблюдавший за суетой и присматривавший за крестьянами. Нарсэл тоже была тут. Ее глаза горели, она с трепетом дотрагивалась руками до красивых вещей. Знаменитый самовар стоял на этот раз не у локтя Сильваны, а занимал почетное царское место на резном столике, отражая все это разноцветное волнение своими медными боками.
Нарсэл покачала перед лицом Трейси парой серебряных браслетов, покрытых филигранью.
– Правда, очаровательные вещицы? Мне еще никогда прежде не попадались такие прекрасные браслеты. Сильвана правильно делает, что поощряет этих людей к работе. Хотя слегка посмеивается над ними, но настаивает, чтобы они постоянно совершенствовали свое мастерство. Она не разрешает им сидеть сложа руки и ждать кисмета.
Миссис Эрим, не обращая внимания на слова Нарсэл, обсуждала по-турецки какие-то деловые вопросы с деревенским старшиной. Трейси протянула ей лист с каллиграфией. Взглянув на него, она замолчала, и когда подняла глаза, в них светился восторг.
– Ах, какая прелесть! Это на сегодня лучший рисунок мистера Рэдберна. – Она подняла рисунок и показала его крестьянам, которые восхищенно зацокали языками, хотя совсем немногие могли прочитать, что там было написано.
Сильвана положила лист бумаги на диван рядом с собой и обратилась к Трейси:
– Если мистер Рэдберн не будет возражать, мы бы хотели, чтобы вы помогли нам завтра. Мы будем собирать и складывать все эти вещи, и нам понадобится много, как можно больше, помощников.
Я собрала товаров уже достаточно для того, чтобы отправить контейнер в Америку. Все они будут перенесены в салон второго этажа в яли. Если завтра выдастся не очень холодный день, мы будем работать там. Мне не нравится беспорядок.
– Я с радостью помогу вам, если мистер Рэдберн не станет возражать, – пообещала Трейси.
Трейси задержалась, чтобы еще раз взглянуть на кое-какие предметы, послушать споры и то, как крестьяне расхваливали свои товары. Она подумала, что турки – большие любители поговорить, к тому же хвастуны, и им, наверное, подобные разговоры с миссис Эрим приносили немалую радость.
Трейси вышла из салона и отправилась к себе. Дверь была приоткрыта, на кровати спала Ясемин. Рядом с кошкой лежала одна из книг о Турции, которую читала Трейси.
Все это показалось Трейси немного странным. Уходя, она всегда закрывала дверь, хотя и не запирала ее. И еще в одном Трейси была уверена: она оставила книгу на столе, отметив закладкой то место, которое читала. Ясемин, несмотря на все свои сверхъестественные способности, которые приписывал ей Мюрат Эрим, все же не могла открывать двери и читать книги, следовательно, в комнате в ее отсутствие кто-то побывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94