Когда она отстранилась, Бо сказал:
— Прости, дорогая, но ты должна освободиться от своих одеял. Они, наверное, все влажные.
Он не дал ей времени на споры, а просто сдернул с нее одеяла и бросил на пол, затем укрыл ее до подбородка тяжелыми стегаными одеялами. Однако от его взгляда не укрылось, как его тенниска задралась на Эмме до пояса, обнажив гладкую белоснежную кожу и бесконечно длинные ноги, которые способны заставить мужчину мечтать о том, как было бы здорово, если бы они обвились вокруг его бедер. Черт побери, у него началась эрекция. Так он может напугать эту маленькую глупышку. Было очевидно, что она совершенно не похожа на женщин, которых он затаскивал к себе в постель.
При одной этой мысли у него участился пульс. Бо вздохнул. Черт возьми! Протянув руку, он обнял ее за талию и резко притянул к себе. Она вскрикнула и повернулась на бок к нему спиной. Это Бо вполне устраивало.
Эмма взвизгнула, явственно почувствовав его возбужденную плоть, и снова попыталась вырваться, однако он положил широкую ладонь на ее нежный, плоский живот и вернул ее на место, превозмогая приступ острого желания, который на него накатил. Поскольку Эмма ерзала и вырывалась, его ладонь опустилась ниже, и мизинцем он ощутил начало шелковистых, пружинистых завитков и легкую припухлость лобка.
— Расслабься, — приказал он.
— Расслабиться? Как я могу расслабиться с тобой… когда ты… — Она замолчала, не закончив фразы.
— Твердый как скала? — подсказал он улыбаясь.
— Ты не джентльмен, — сказала она, все еще не оставляя попыток вырваться.
Эти случайно оброненные слова неожиданно задели его за живое.
— Мужчина, который дважды бросал женщин на пороге женитьбы, уже не джентльмен, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — И потом, если ты не перестанешь тереться об меня, то ты и в самом деле можешь ощутить, насколько не по-джентльменски я могу обойтись с тобой.
Эмма тотчас же замерла, оцепенев словно заяц, обнаруженный охотничьими собаками.
Бо медленно подтянул ее к себе, положив ее голову себе под подбородок, и старался не обращать внимания на испытываемое возбуждение, когда ее ягодицы прижались к его животу и очаровательная ложбинка ее попки дала приют его твердой плоти.
— Не обращай внимания, — посоветовал он Эмме, адресуя его также и себе. — Это всего лишь физическая реакция. Просто я должен согреть тебя. В доме нет электричества, и нет возможности принять горячую ванну. Это единственный способ.
— Ты мог бы разжечь камин, ветер уже стихает.
— Потребуется слишком много времени, чтобы ты согрелась. Я сделаю это позже.
Воцарилась тишина. Эмма не шевелилась, если не считать того, что повыше подтянула одеяло. Бо почувствовал, как она расслабилась, как доверчиво и уютно прижалась к нему ее милая нежная попка. Его член разбух до предела и судорожно подергивался, и Бо боялся пошевелиться, опасаясь того, что может вдруг раздвинуть эти обольстительные ножки и войти в нее раньше, чем она осознает случившееся.
Нужно думать о чем-то другом. И он усилием воли стал думать о том, какой роскошный сук вишневого дерева он нашел на прошлой неделе. Ему очень хотелось обработать его, вишневое дерево само взывало к этому.
— Ты прав, — сказала Эмма. — Я понемногу согреваюсь.
«Я тоже, малышка, тоже».
— Я всегда прав, — самодовольно улыбнулся Бо.
Эмма вполоборота повернула к нему голову.
— Если ты всегда прав, зачем же ты бросил двух женщин?
Теперь настал его черед замолчать. После паузы он сказал:
— Ты что-нибудь слышала о таком понятии, как такт?
Эмма засмеялась, и Бо почувствовал, как под его ладонью запрыгал ее живот, а пальцами ощутил шелковистость завитков на лобке.
— Да, мне говорили, что это не относится к числу моих достоинств.
— Кто говорил? — проявил Бо любопытство.
— Ну, моя мама, например. И еще авторы из моего отдела.
— Ты писательница? И что же ты пишешь?
— Поваренные книги.
— Поваренные книги? — Что ж, это ей шло. — Ты приготовишь для меня что-нибудь впечатляющее завтра, если будешь хорошо себя чувствовать?
— Я могу готовить всегда, даже если чувствую себя так, словно меня переехала машина.
Бо хмыкнул, поняв, что к Эмме возвращается чувство юмора.
— Ты очень скромна.
— Ну, не знаю. — Она пожала плечами, и от этого плечо вылезло из-под тенниски и прижалось шелковистой кожей к его груди. — Совершенных людей нет. И потом, не думай, что я забыла о своем вопросе.
— О каком вопросе? — Бо уже сожалел, что заговорил на эту тему. Это было явной глупостью с его стороны.
— Зачем ты угробил двух женщин?
— Я вовсе их не гробил, — стал оправдываться Бо. — Они обе остаются моими приятельницами. Просто я понял, что женитьба — это совсем не для меня.
— И когда же ты это вдруг понял?
— В первый раз за два месяца до свадьбы, — признался Бо.
— А второй раз?
— Ты прямо настоящая пиявка.
— Спасибо.
Она некоторое время помолчала.
Он тоже помолчал.
Она кашлянула.
— Второй раз это случилось за день до свадьбы. — Ему до сих пор было тошно вспоминать об этом, хотя Элси и говорила, что простила его. Проклятие, разве она не вышла затем замуж за его лучшего друга?
— А почему ты так сделал?
Трудно было придумать более неприятную тему для разговора. Бо постоянно старался забыть о тех событиях и сейчас мысленно обругал себя последними словами за то, что заговорил об этом. Оправданием ему могло служить лишь то, что он устал и перенапрягся в эту штормовую ночь и что-то замкнулось в клеточках его головного мозга.
— Не знаю, — ответил он. — Просто было ощущение того, что все идет не так, как нужно.
— В каком смысле?
— Должно быть, это судьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20