К этому моменту на улице собралась толпа зевак. Пока врачи загружали меня в машину «скорой помощи», я увидела, как из театра выносят еще одни носилки. На них неподвижно лежала Блисс в своем мешковатом свитере. Парик свалился с ее головы; длинные светлые волосы сбились и прилипли к коже головы. Увидев ее в такой близости от себя, я почувствовала, как у меня колотится сердце.
Меня доставили в больницу Святого Винсента – всего в нескольких кварталах от моего дома. В последний раз я была в клинике, когда мне нужно было извлечь песчинку из глаза, и прождала я четыре часа, прежде чем меня исцелили. Но сегодня, видимо, пострадавшие не валили валом; совсем скоро меня доставили в смотровую и сделали рентген. А потом я сидела на кровати и прислушивалась, как за тускло-зелеными занавесками оглушительно кашляет какой-то мужчина. Поблизости заплакал ребенок; мать ласково пыталась его успокоить. Даже я, не изведавшая доныне тяги к материнству, знала, что повторять плачущему ребенку «ш-ш-ш» можно с тем же успехом, что и читать ему «Божественную комедию».
Мне нужно было, невзирая на весь этот шум, позвонить Красавчику. Я не стала звонить ему из театра, потому что не хотела возбуждать подозрений Уиндгейта, и теперь умирала от желания поскорее поведать ему всю эту жуткую сагу. Я должна была выплакаться. Хотя схватка с Блисс стоила мне лишь поврежденной лодыжки, я чувствовала себя абсолютно разбитой. Когда Красавчик не взял мобильник, я позвонила ему на домашний.
К моему ужасу, ответила женщина. Номер Красавчика я внесла в список уже давно, так что никакой ошибки быть не могло.
– Можно Ригана? – несмело спросила я. Возможно, к телефону подошла уборщица – хотя для человека, который смахивает пыль метелочкой из перьев, голос у нее был слишком самоуверенный.
– Его еще нет, – сказала она. – Что-нибудь передать?
Она произнесла эти слова с удовольствием, как будто уловила мое замешательство и откровенно им наслаждалась.
21
Великолепно. Вечер начался кошмарно, а теперь уже дотягивал до уровня «Техасской резни бензопилой». Я сделала глубокий вдох и попыталась убедить себя в том, что должно быть разумное объяснение, почему к телефону в квартире Красавчика подошла какая-то баба. В течение сорока восьми часов у нас все шло прекрасно: едва ли он уже начал мне изменять!
Помучив себя таким образом в течение минуты, я позвонила Нэшу. Сообщила ему последние новости, которые нужно было разместить на сайте, и пообещала непременно с ним связаться, если будет известно что-нибудь еще.
– Где ты? – спросил он. – На автобусной остановке?
– Вроде тоге, – сказала я. Он и так все поймет, когда завтра увидит меня с костылями.
Едва я закрыла телефон, как он зазвонил у меня в руках.
– Бейли, ты в порядке? – спросил Крис, прежде чем я успела поздороваться. – Харпер мне позвонила, она так беспокоилась…
– Я в порядке. Но чуть было не попала в беду. Тома и Локет убила Блисс. Меня она тоже пыталась убить, сегодня вечером, в театре «Чепе». Сейчас я в больнице Святого Винсента, с растянутой лодыжкой.
– Я немедленно приеду.
– Крис, не надо.
– Слушай, я не врач, но по крайней мере играю доктора в кино. Я приеду через десять минут, максимум – через пятнадцать.
Я не стала спорить. Вскоре нам с ним предстоял неприятный разговор, но он имел право знать все, что связано с Блисс. И вдобавок я чувствовала себя такой несчастной… какая-то поддержка была мне необходима, прямо сейчас.
У меня не было времени на раздумья, поскольку через несколько минут занавески раздвинулись и вошел врач – в вельветовых брюках и полосатом шерстяном свитере, высокий, светловолосый, очень приятный. Ординатор, догадалась я.
– Есть хорошая новость: у вас всего лишь растяжение связок, – бодро сказал он. – Это не так уж страшно. А вот плохая новость: наступать на эту ногу вы не сможете недели три.
Он наложил на лодыжку повязку, прописал ибупрофен и объяснил, что мне следует полежать в кровати, делать холодные компрессы, а ногу надо укладывать на возвышение. Костыли предоставят за счет клиники.
Крис приехал как раз в тот момент, когда я осваивала костыли – и это было жалкое зрелище. Он коснулся рукой моего затылка, поцеловал в лоб и обеспокоенно спросил:
– Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я втянул тебя в это?
– Командировка у меня только в ноябре, моя волейбольная карьера закончилась в колледже – так что ничего страшного.
– Слава Богу.
– Крис, – сказала я, стараясь перекричать плач ребенка, – если честно, я ни о чем не жалею. Пусть я не знала Тома, но он был неплохим человеком, и я рада, что нашла его убийцу.
Пока я ждала у выхода, Крис искал такси. Когда мы приехали ко мне, он, даже не спрашивая, проводил меня наверх.
– Хочешь чаю? Или еще чего-нибудь? – спросил он, усадив меня на кушетку и приподняв ногу.
– Бренди, – сказала я. – Двойное.
– В сочетании с болеутоляющим?..
– Плевать. Я просто хочу обо всем забыть.
Крис, видимо, решил пропустить это требование мимо ушей, потому что я услышала, как он ставит чайник. Пока он возился на кухне, я позвонила по мобильнику в театр. Ответила женщина – видимо, та рыжая, которую накануне вечером я видела в фойе.
– Это Бейли Уэггинс, – сказала я. – Сегодня на меня напали в вашем театре. У вас есть минутка?
– Спектакль все равно отменили, так что времени полно.
– Мне нужно кое-что узнать. Я упала с лестничной площадки над сценой. Зачем, во имя всего святого, нужна дверь на такой высоте?
– О Господи. Я слышала. Ума не приложу, как это случилось, мы всегда держим ее на замке.
– Зачем там нужна дверь? – повторила я. – Это как-то связано с вашими постановками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90