– А свет? – спросила я. – Ты уверен, что не оставил лампу включенной?
– Может, я действительно забыл. Если верить Тому, ключи есть только у нас двоих. Он хотел, чтобы они были у меня на тот случай, если он потеряет свои.
– Конечно, Том мог вернуться и потом оставить свет, – предположила я.
– Мог, – согласился Крис. – Но я все равно не вижу смысла. Он вернулся, никому ничего не сказав? И не появился на съемках?
– Может быть, у него проблемы и ему нужно залечь на дно. Давай заглянем в шкаф.
Крис потянул дверцу – она заскрипела, и сердце у меня подпрыгнуло. Я молча ждала, пока Крис обозревал одежду.
– Все выглядит как и раньше, – объявил он. – Я, конечно, недостаточно знаком с его гардеробом, чтобы определить, каких вещей недостает. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что здесь нет его сумки. Старая кожаная сумка – такие берут с собой, если едут куда-нибудь ненадолго. Наверное, уезжая в субботу, он по меньшей мере собирался там заночевать.
– А его родители, помимо квартиры, не оставили ему домик где-нибудь во Флориде?
– Понятия не имею. Знаю, что у них в самом деле был какой-то загородный коттедж, но Том продал его еще летом. Он сказал, что холостяку там делать нечего.
– Давай осмотрим квартиру, – предложила я.
Крис повел меня в гостиную. На этот раз я заметила, что стены коридора увешаны фотографиями всяких достопримечательностей, в красивых рамочках. Гостиная удивила меня еще больше. В этой просторной, с окнами на обе стороны комнате стояла дорогая кушетка, по бокам от камина – два кресла. Здесь также было несколько антикварных предметов. Не вязалась с обстановкой лишь огромная пустая коробка из-под пиццы, валявшаяся на кофейном столике и полная сухих крошек.
– А…
– Да, она лежала здесь еще в прошлые выходные, когда я приходил, – сообщил Крис. – Все как и было.
– Мне показалось, ты упоминал, что заходил сюда неделю назад?
– Я заглянул просто так, лишний раз проверить.
– Неплохая квартирка для начинающего актера, – заметила я. – У него были богатые родители?
– Видимо, не настолько, как раньше. Отец Тома играл на бирже, и у него это неплохо получалось. Но Том рассказал, что за несколько лет до смерти папаша неудачно вложил деньги и потерял большую часть своих сбережений. Однако его старики не нуждались. Квартира в Нью-Йорке, кое-какие капиталы – и они отложили приличную сумму для Тома, но больших денег у них не водилось. У его отца случился сердечный приступ. А мать умерла от рака – прошлым летом исполнился год.
Мы переходили в другие комнаты – в ванную (где недоставало зубной щетки), в маленькую кухню (холодильник был пуст, если не считать нескольких бутылок пива и пакета прокисшего молока, которое, когда я надорвала край, ударило мне в нос), в помещение за кухней (должно быть, прежде это была комната горничной – здесь по-прежнему стояли узкая кровать и стол, а на стене висело несколько полок). Крис объяснил, что он жил в этом закутке, пока не снял квартиру.
– Что? – спросила я, когда он недоумевающе поджал губы.
– Этот журнал… – Крис указал на экземпляр «Бэк-стейдж» на краю стола. – Я знаю, это безумие, но готов поклясться, в прошлый раз он лежал дальше от края. Возможно, я ошибаюсь. Возможно, я и свет забыл выключить. Как иначе объяснить то, что все остальное в квартире не тронуто?
– Ну, если Том возвращался, чтобы забрать какие-нибудь вещи – например, одежду, – он и в самом деле мог сделать это, не устраивая беспорядка… – Я инстинктивно обернулась. Если Том – или кто бы то ни было – уже приходил, то может появиться еще раз и застать нас за обыском. Мне действительно здесь не нравилось!
Я выдвинула ящик стола и заглянула внутрь. Ручки, карандаши, конверты – всякое барахло. Я закрыла ящик. На столе лежало несколько бумаг. Я быстро их проглядела. Счета, датированные, как правило, не позже начала мая. Один счет пришел из Хьюстона, с парковки, и я записала себе название и адрес.
– Какая у Тома машина?
– Черная «ауди».
– На нее есть документы? Здесь я их не вижу.
– Полагаю, он все забрал с собой.
– А компьютер?
– Вон, в углу. – Крис ткнул пальцем. – Я несколько раз пробовал подобрать пароль – хотел залезть в его почту, но ничего не получилось.
В дальнем углу стола лежала груда бумаг, за которую я и принялась. Сверху оказался еще один экземпляр «Бэк-стейдж», под ним – несколько фотографий, на каждой значилось «Том Фейн».
– Так вот он какой! – Я переводила взгляд со снимка на снимок.
Если фотографии не лгали, Том выглядел так же шикарно, как и Крис, хоть и в совершенно ином духе. Темные глаза и светлые волосы, достаточно длинные, чтобы заправлять их за уши. Невероятно гладкая кожа – совсем как у младенца, и при этом мужественные черты лица. Если бы я стояла на улице и болтала с подругой, а он проходил мимо, я бы, наверное, не удержалась и прошептала: «Господи…»
И дело было не в одной только внешности! В его облике сквозили утонченность и бесстрастие, которые столь свойственны выпускникам нью-йоркских частных школ, – результат того, что ребенок растет, получая все, чего ему хочется, и одновременно получает навык весьма нелегкой жизни в большом городе – ну, например, в четырнадцать лет начинает ездить в одиночку на метро.
– Да, отличный снимок, – прервал мои размышления Крис.
– Они заставили его подстричься?
– Нет, наоборот, хотели, чтобы он отрастил волосы. Продюсер решил, что парень, который сидит на телефоне и городском морге, должен выглядеть именно так.
– Ничего, если я возьму одну фотографию? – спросила я. – Просто так.
– Да сколько угодно! У него их, наверное, целая пачка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90