– уточнила я. – Мне тоже это пришло в голову – но как тогда объяснить пятна крови?
– Пожалуйста, отвечайте на вопрос, мисс Уэггинс.
– Видимо, Том и в самом деле был подавлен. У него умерла мать. Но нет никаких признаков того, что в последнее время он находился в депрессии.
– У него были враги?
– Понятия не имею. Вот что вам следует знать: он снял семь тысяч со своего счета, прежде чем скрыться. Не представляю зачем.
Шериф молча принял к сведению сказанное. Я чувствовала, что он хочет порасспрашивать меня еще, но он внезапно объявил, что я могу быть свободна – следователи непременно свяжутся со мной в течение нескольких дней. Дэннон проводила меня к машине, и я уточнила у нее, как вернуться на шоссе. Достигнув конца разбитой дороги и оказавшись на магистрали, я опустила окно и позволила ветру ворваться в салон. Он трепал мои волосы так, что было больно, но по крайней мере я снова могла дышать.
Возвращение на Манхэттен было ужасным. Голова начала болеть, ноги тоже, в сумочке я нашла лишь одну таблетку аспирина – она помогла бы мне как мертвому припарки.
Каждый раз, когда мои мысли возвращалась к кошмарному месиву в ванне, я заставляла себя сосредоточиться на ситуации в целом. Завтра или послезавтра экспертиза подтвердит, что Том лежит мертвым у себя дома. Есть, конечно, слабая вероятность, что это кто-то другой – например, рабочий, который красил ванную, – но почему тогда там вещи Тома и его машина? Очевидно, Том погиб в самый день своего приезда. Именно тогда он в последний раз позвонил по мобильнику, едва успел распаковать вещи и купил субботнюю газету. Я попыталась воссоздать его действия: он развернул сандвич (купленный, возможно, в том маленьком кафе) и съел его, читая новости. Может быть, и запил шампанским? Объяснить трудно. Или кто-нибудь разделил с ним эту бутылку? Возможно, после ленча он прошелся по участку (отсюда запачканные грязью ботинки) и лег отдохнуть (смятое покрывало). Один?
Незадолго до наступления темноты он перешел в большой дом – судя по всему, чтобы чем-то заняться в ванной. Вероятно, это и были те самые «дела», о которых Том упомянул в разговоре с Харпер. А потом, вскоре после того как Он принялся за работу, кто-то убил его. Грабитель, который думал, что дом пуст? Но что он собирался красть? Или же у Тома был недруг в Андах – человек, которому он насолил в один из предыдущих своих визитов? Или кто-нибудь из Нью-Йорка, знавший, где он, или выследивший его?
Конечно, оставалась и версия самоубийства. Она пришла в голову и мне, и шерифу. Но смысла в ней было не много. Нанести себе рану, а затем устроить самосожжение? К тому же не было никаких признаков того, что в последнее время Том находился в депрессии.
Подъезжая к городу, я поняла, что за всеми своими волнениями так и не перезвонила Крису. Я набрала его номер.
– Ты все еще там? – с тревогой спросил он, услышав мой голос.
– Нет, я в тридцати минутах от дома. Как ты?
– Паршиво. А ты? Ты ведь видела это своими глазами. Поверить не могу, что втянул тебя в такое… – В голосе Криса прозвучала неподдельная боль.
– Все будет в порядке. Полиция поговорила со мной. Ясно, что копы еще ничего не знают. Я назвала им твое имя и дала номер телефона, потому что они захотят побывать в квартире Тома.
– Ладно.
– Мы сможем встретиться завтра с самого утра? Я тебе все расскажу.
– Да, я очень хочу тебя видеть. Съемки начинаются в десять, так что смогу приехать часов в восемь, – сказал он.
Когда Крис повесил трубку, я осознала, насколько тихо в машине. На обратном пути я не стала включать музыку: внешние раздражители буквально сводили меня с ума. Единственными звуками были мое дыхание и гул проносящихся мимо машин. Я вздрогнула, когда мобильник зазвонил снова. Я подумала, что это Крис – хочет спросить еще о чем-нибудь.
– Алло!
Молчание. А потом кто-то – не то мужчина, не то женщина – начал плакать, громко и жалобно.
– Кто это? – спросила я прерывающимся голосом. И снова воцарилась тишина.
6
– Кто это? – повторила я, и у меня перехватило горло. Тишина. Когда я взглянула на экран, там значилось «Номер не определен». Через секунду связь прервалась.
Ошарашенная, я нерешительно положила мобильник на сиденье рядом с собой. Интересно, позвонит ли этот человек еще раз? Кто-то просто ошибся номером – или это чья-то дурацкая шутка? В какой-то момент мне показалось, что это мог быть Крис. Возможно, он совсем пал духом после разговора со мной, перезвонил, а потом смутился и положил трубку.
Мой взгляд был устремлен на дорогу. Шоссе по мере приближения к городу становилось все более запруженным и требовало повышенного внимания. В четверть десятого я наконец въехала в черту города. Первое, что я сделала, войдя в квартиру, – разделась и сунула всю одежду в корзину для грязного белья, а сама отправилась в душ. Нужно было избавиться от запаха, который въелся в волосы и кожу. Я дважды мылила голову и терла тело мочалкой до красноты.
Завернувшись в полотенце, с мокрыми волосами, я устало поплелась на кухню в поисках еды. С полудня у меня во рту маковой росинки не было, и я проголодалась, но при мысли о еде меня по-прежнему мутило. Пришлось ограничиться тостами и чаем. Как только чайник вскипел, кто-то позвонил по внутренней связи. Интересно, кого это принесло в десять вечера?
– Пришел Крис, – сказал консьерж, когда я подняла трубку.
– Хорошо, – удивленно ответила я. – Впустите его. Мне очень хотелось поговорить с Крисом, рассказать ему эту ужасную историю, но морально я все еще была не готова сделать это сегодня. Я натянула джинсы, майку, надела шлепанцы и подумала, что главное – не расплакаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90