Всю дорогу я молчала и даже не поинтересовалась, куда мы, собственно, направляемся. Зато Олег болтал без умолку, продолжая строить из себя утомленного жизнью великого грешника. Должно быть, у него масса поклонниц, лениво подумалось мне. Я и не вслушивалась в его лепет.
Мы остановились на окраине города, у небольшого открытого кафе.
— Здесь варят отличный кофе.
— Вашим подружкам нравится? — весело спросила я, опираясь на его руку, чтобы выйти из машины. Я старалась проделать это как можно грациознее. Уж если пустилась в приключения, надо соответствовать.
Он сжал мои пальцы.
— У меня их нет.
— Кого, подружек?
— Да.
— Как же это вышло? — насмешливо спросила я, чувствуя, как меня охватывает безрассудное веселье.
— Не знаю.
Мне захотелось подтрунить над ним. Меня позабавила эта смесь застенчивости и дерзости, остроумия и серьезности, минутами просто смешная. Он сказал «не знаю» низким, таинственным голосом. Я покачала головой.
— Постарайтесь вспомнить. Когда началось это поголовное охлаждение?
— Я сам виноват, — серьезно ответил он, — у меня была девушка, очень миленькая, но чересчур… э… неромантичная, что ли. Этакий идеал для сорокалетних.
Я удивилась его откровенности: было видно, что Олег говорит правду, и это ему нелегко.
— А какой идеал у сорокалетних? — спросила я. — Мне недолго осталось до этого возраста, уж просветите заранее.
— Нет, вы никогда не станете сорокалетней! — запротестовал он, смутился и продолжил тихим голосом: — Вам не грозит старость, я это хотел сказать. Ваше лицо всегда будет ясным и молодым, даже если его покроют морщины.
— О! — Я стояла как громом пораженная. — Вы говорите как поэт, а не как молодой адвокат.
— Пойдемте, — сказал он и взял меня за руку. Мы сели за столик, и я вдруг почувствовала зверский голод. Подошла толстая официантка.
— Доброе утро, Олег Станиславович, — улыбнулась она, уставившись на моего спутника, — вам как всегда?
Он обернулся ко мне:
— Я часто бываю здесь до работы. Обычно беру фруктовый салат и несколько пирожных, здесь очень вкусные пирожные. А вы что будете?
Я, сглатывая слюну, заказала яичницу с беконом, мясной салат, несколько пирожных по совету Олега и большую чашку кофе. С каждой минутой мне становилось все веселее, не такой уж глупой оказалась эта затея с прогулкой. Из окна я видела шоссе, лес, упирающийся верхушками сосен в облака. Жизнь казалась прекрасной.
Олег заметил мой взгляд.
— Там, за лесом, совершенно потрясающее озеро, — сообщил он с лукавым видом, — можно искупаться потом.
— На полный желудок? — ужаснулась я.
— Марина, как вы обычно развлекаетесь? — вдруг спросил он.
Я тщательно прожевала бекон, отхлебнула сока из его бокала. Он следил за мной.
— Читаю, хожу в рестораны, гуляю, пью, треплюсь по телефону…
Он покачал головой. Я не знала зачем, но мне ужасно захотелось, чтобы этот мальчик понял, что моя жизнь полна удовольствий и смысла. У меня было такое ощущение, что я рассказываю учителю, как провела летние каникулы.
— Ладно, оставим.
Во время завтрака он принялся рассказывать мне о своей работе, он оказался весьма занятным в роли рассказчика — изображал в лицах судебный процесс, вскакивал из-за стола, говорил разными голосами. Я хохотала до упаду. Олег, тыча пальцем в мою сторону, воскликнул:
— А вас я обвиняю в том, что вы не выполнили свой человеческий долг. Вы позволили любви пройти мимо, пренебрегли обязанностью каждого живого существа быть счастливым, выбрали путь уверток и смирились! Вы заслуживаете самого жестокого приговора, и я приговариваю вас к одиночеству.
Он замолчал, залпом допил свой сок и сел. В кафе было пусто, только официантка из-за барной стойки захлопала в ладоши. Олег кивнул ей.
— Страшный приговор, — произнесла я с улыбкой.
— Самый страшный, — уточнил он, оборачивая ко мне красивое, серьезное лицо, — лично для меня нет ничего ужаснее, впрочем, как и для всех остальных. Только в этом никто не признается. А мне временами хочется выть: любите меня, любите, любите!
— Мне тоже, — вырвалось у меня.
Мне вдруг представилась моя квартира, угол стены против кровати. Опущенные занавески, старомодная картина, маленький шкаф налево от двери. Все то, что я видела каждый день утром и вечером и на что я, вероятно, буду смотреть еще много лет. Где-то сейчас Егор… Что он делает? Он не вправе, никто не вправе присуждать меня к одиночеству!
— Вы, наверное, думаете, что я решил разыграть перед вами комедию? — негромко произнес Олег. — Захотел растрогать вас?
В его светлых глазах мелькнула тревога.
— Нет, что вы, — поспешно ответила я, — я подумала просто, что вы слишком молоды для всего этого… и слишком любимы.
— Для любви требуются двое, — возразил он, — пойдемте погуляем, такая погода хорошая.
Мы вышли и направились к лесу. Я вдруг почувствовала нежность к этому мальчугану, молча бредущему рядом. Или это была нежность к небу, такому высокому и ясному, к травам, вдоль которых разгуливал ветер?
— Вам грустно?
Обернувшись к нему, я только улыбнулась в ответ.
— Мне хотелось бы, чтобы вы были счастливы, — сдавленно прошептал Олег, — я вас совсем не знаю, но мне хотелось бы… я… да что там, я восхищаюсь вами!
Руки плетьми висели вдоль его длинного красивого тела, взгляд светлых глаз был устремлен на мое лицо — жадный, смущенный, дерзкий взгляд. Мне стало жарко и невыносимо стыдно. Я хотела только одного сейчас — упасть в траву и целовать эти губы, глаза, руки. Я не испугалась своих желаний, но стыд окрасил мои щеки помидорным соком.
— Что с вами?
— Хочу искупаться, — резко сказала я и прибавила шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80