у себя, потом у нее и начал слабо давить… Лариса тогда чуть не съездила ему по физиономии, потому что вдруг почувствовала, что теряет сознание. Он усмехнулся и спокойно объяснил, что если надавить посильнее…
Вот ее шея, совсем рядом. Лариса надавила изо всех сил, какие у нее остались, на пульсирующую жилку. Мари обмякла и придавила ее ослабевшим телом. С трудом Лариса выбралась из-под него. Катрин, заплакав, обняла русскую подругу.
Мари лежала неподвижно.
– Ты убила ее? – встревожилась Катрин и еще сильнее заплакала.
– Не думаю, – Лариса склонилась над лежащей соперницей и нащупала пульс. – Все в порядке, она скоро очнется, – пообещала Лариса, хотя сама не была в этом уверена. Она же не знала, с какой силой нужно нажимать на артерию. Вдруг перестаралась? – На всякий случай пойду поищу доктора.
Катрин растерянно кивнула.
Лариса стала спускаться по лестнице. Но ей не пришлось искать доктора Франсуа. Он и Рене уже торопливо поднимались на башню.
– Что случилось?
– Мари хотела убедиться, что я умею летать, – мрачно пошутила Лариса.
Рене нахмурился.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, нервно теребя рукав куртки.
– Да, да, со мной все в порядке. Иди наверх. Я не знаю, что с Мари. Иди быстрее.
Рене бросился наверх.
* * *
Синтия возвращалась из невесомости. Она уже ощущала тяжесть своего тела. Пошевелила руками, потом ногами. Ей казалось, что она – большая игрушка, плотно упакованная в слой ваты, поэтому ей ничего не видно и не слышно.
– Где я? – спросила она, как спрашивают большинство в таких случаях. Хотя по теории агент сам должен оценить ситуацию и определить, где находится. – Это провал, – вслух произнесла Синтия и способность действовать и думать вернулась к ней. Медленно поднявшись, она осмотрела свою «камеру» – в том, что агент была под замком, не оставалось ни малейшего сомнения. Вот только чья она пленница? Осмотр «квартиры» ничего не дал. Скромная, бесцветная комната, туалет за ширмой, кран и раковина, стул и стол, все самое простое. Комната могла находится в обычном дешевом отеле в любом городе любой страны мира: в Гонконге, Бостоне, Ницце… Ага, вот это что-то интересное. Зеркало явно с секретом. Через это своеобразное окно с той стороны за ней наблюдают. Синтии очень хотелось скорчить им страшную гримасу. Неплохо бы причесаться. Но расчески не было. Сумочки тоже. Никаких личных вещей. Она не стала подходить к зеркалу, решила вначале хотя бы умыться и сходить за ширму. Как обезьянка в клетке.
Больше всего Синтию поражала неестественная тишина, будто она находилась в бронированном сейфе. Конечно, это не отель, иначе она слышала бы гул города, шарканье прислуги или постояльцев за стеной. Окон тоже не было – только ровный свет Дневных ламп. Их слабое гудение, да еще работающий вентилятор нарушали мертвую тишину. Стены оклеены зелеными обоями.
Интересно, сколько можно находиться в этой камере, прежде чем сойдешь с ума: неделю, месяц? Оставалось надеяться, что ее не оставят в покое. Начнутся переговоры, допросы… Что-то же им нужно от нее! И тогда она увидит лица, услышит голоса. Больше всего ее пугала неизвестность.
Она спустила воду в унитазе, и ей показалась, что послышался шум Ниагарского водопада. «Черт!» – выругалась она. С каждой минутой неизвестность все больше действовала на нервы. Впрочем, она владела приемами, помогавшими унять нервное возбуждение, но они почему-то сейчас не срабатывали.
Ей казалось, что ее камера находится в глубоком подземном бункере, а она смертельно не любила подземных убежищ. Все сильнее ее опутывал мерзкий противный страх. Карлайн не боялась так даже в Чикаго, когда свихнувшийся наркоман приставил ей к горлу здоровенный острый нож для разделки мяса. Тогда опасность имела лицо, мерзкий запах изо рта, горящие безумием глаза. Сейчас перед ней была только пустота.
Синтия продолжала борьбу с приступом клаустрофобии. Она же в свое время прошла все тесты. Никаких намеков на отклонения в психике не было, никаких подозрений на любую известную науке фобию. И вдруг – страх замкнутого пространства. Могли они вызвать это искусственно, с помощью химического воздействия? Вполне возможно. Значит, это постепенно пройдет, если ее" не будут больше «колоть». Она немного успокоилась.
Похитить ее могли по двум причинам: либо из-за денег «отца», либо кто-то раскрыл ее. Конечно, она бы предпочла первый вариант. Хотя вряд ли полиция выложит за ее улыбку миллион долларов из кармана налогоплательщиков, и Карлайн почему-то не утешала мысль, что папка с ее личным делом попадет в архив, чтобы покрыться пылью за полной ненадобностью.
Карлайн вдруг вздрогнула, как от удара. В комнате зазвучал мужской голос. Правда, он был искажен специальным передающим устройством.
– Мадемуазель Карлайн, вы, очевидно, огорчены своим настоящим положением, как и любой другой на вашем месте. Вы не знаете, где находитесь, лишены общения – это серьезное испытание даже для закаленных мужчин, не то что для хрупкой, нежной женщины! Тем не менее внимательно выслушайте наши предложения. Обдумав их, вы поймете, что имеете шанс на спасение. Всего один шанс. Нам и самим не хотелось бы держать вас здесь, наблюдая за тем, как вы медленно лишаетесь рассудка. Но у нас не останется выбора, если вы не согласитесь использовать свой единственный шанс. – Он говорил по всем правилам, целенаправленно действуя на ее сознание. «Один шанс, один шанс» – звенело в голове. – Итак, все в ваших руках. Разумеется, вы хотите знать, кто и зачем упрятал вас в этой комнате? Вынужден вас разочаровать – это не похищение с целью выкупа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67