Судя по тому, что открылось его взгляду, здесь происходила сексуальная битва. Летти без чувств валялась на софе, едва прикрытая каким-то тряпьем; в пределах ее вытянутой руки на полу лежала пустая бутылка из-под виски. Между грудями была прилеплена двадцатидолларовая бумажка.
К глазам подступили слезы. Но они застыли, как застыло его сердце. Ченс сбросил деньги на пол, ногой отшвырнул подальше бутылку, присел и поправил одежду матери. Горькая складка пролегла между бровями, когда он поднял мать на руки и прижал к груди. Всякий раз, поднимая ее, он изумлялся, до чего она легкая.
Постель ее оставалась неразобранной. Очевидно, они никогда не добирались до ее спальни. Он уложил ее, снял туфли и прикрыл покрывалом ноги. Потом включил маленький настольный вентилятор, устроив его так, чтобы ей поступало как можно больше прохладного воздуха.
Мать застонала во сне, пробормотала чье-то имя, которое Ченс не смог разобрать, потом повернулась на бок и свернулась клубочком, как маленький ребенок.
Ченс распрямился, глядя на женщину, которая подарила ему жизнь, и подумал — уже не в первый раз:
«Как она оказалась в таком месте… в таком состоянии… и почему одна?»
Он прошелся по дому, гася свет, запирая окна и двери, после чего вернулся к дивану. Двадцатидолларовая бумажка валялась на том же месте. Ченс прошел в свою комнату. Снял ботинки, стащил через голову футболку и тяжело опустился на кровать, внезапно почувствовав себя слишком усталым и слишком старым не по годам, чтобы раздеться дальше. Он лежал на спине, скрестив лодыжки, смотрел на потолок с желтыми разводами от дождевых потоков и ждал рассвета.
Глава 12
— Но я хочу, чтобы именно ты привез меня на выпускной бал, а не мои старики родители!
Ченс поджал губы и упрямо выставил вперед подбородок. Они с Викторией уже несколько дней спорили на одну и ту же тему. У него не было никакой возможности возить кого бы то ни было на выпускные балы.
Он и на свой-то не мог пойти. Ведь это означало, что надо взять напрокат смокинг, купить цветы, а самое главное — машина. Виктория Генри не может ехать на свой выпускной бал в его грузовике! Даже если бы он был на ходу, даже если бы она согласилась. Ну а он лучше провалится сквозь землю, чем согласится ехать на ее машине как последний жиголо!
— Виктория! Ну хватит же в конце концов, дорогая!
Мы говорим об одном и том же!
— Это ты говоришь, — заметила она. — А я каждый раз только слушаю. Но меня ты так и не выслушал. Мне совершенно безразлично, на чем ты поедешь. Мне все равно, как ты будешь одет. Мне не нужны цветы. — В голосе зазвенели слезы. — Мне нужен только ты!
— О черт, — смутился Ченс. — Не надо плакать.
Прошу тебя, милая. Только не плачь! — Он нервно оглянулся, словно желая лишний раз убедиться, что они одни в кабинете бензоколонки, и притянул ее к себе. — Однажды ты уже обвинила меня в упрямстве. Но больше я не дам тебе такого повода, девочка. Я отвезу тебя на этот чертов выпускной бал. И буду в смокинге. И подарю тебе цветы. Только перестань плакать. Умоляю!
Виктория вздохнула, хлюпнула носом и обняла его.
— Спасибо тебе, Ченс. Мне не хотелось бы показаться эгоисткой, но я не хочу делить такое важное для меня событие ни с кем, кроме тебя. Если это нехорошо, можешь меня осудить.
Он усмехнулся, поднял голову и увидел за окном босса, который помахал им рукой.
— Пошли, — заторопился он. — Тебе пора уходить отсюда, покуда меня не выгнали. Чарли вернулся с ленча, у меня много дел.
— Хорошо, — согласилась Виктория и подняла лицо для поцелуя.
Ченс еще раз скосил глаза в окно. Чарли по-прежнему стоял поодаль, помахивая рукой и… улыбаясь.
Увидев перед собой подставленные ждущие губы Виктории, он чертыхнулся про себя. Что ж, она стоит этого.
Он нагнулся, чтобы прикоснуться губами к пухлым изгибам, недавно накрашенным, как он успел заметить, помадой «Розовая любимая», и понял, что этого ему мало.
— Ты потерял голову, мой мальчик? — полюбопытствовал Чарли, когда красный «мустанг» стрелой умчался с площадки перед бензоколонкой и растворился среди машин на шоссе.
— Скорее всего, — согласился Ченс. — Только что я согласился пойти с ней на этот чертов выпускной бал.
Чарли Роллинз вспомнил свой выпускной, вспомнил, как готовилась к такому же балу его дочка, и подумал, что Ченс тоже достоин того, чтобы сохранить добрые воспоминания об этом событии.
— Ну если собрался, тебе надо на чем-то ехать. Позакрываешь бензоколонку всю эту неделю вместо меня и можешь брать мой «олдсмобил».
Ченс разинул рот. Голубые глаза Чарли засияли ярче, чем обычно, и он суетливо полез в карман брюк за платком.
— Вы так не планировали, — наконец сумел вымолвить Ченс, до глубины души тронутый благородством человека, для которого он был, в конце концов, всего лишь наемным работником.
— Я знаю, — фыркнул Чарли. — Поэтому и предлагаю.
— Ну что ж. Сделка так сделка. Договорились, — протянул руку Ченс.
— Люблю выгодные сделки, — усмехнулся Чарли. — А ты, парень?
— Конечно, Чарли, — рассмеялся Ченс. — И благодаря вам только что одну такую я совершил.
Ченс возблагодарил Бога за то, что в этот вечер мать его должна была работать. Очень не хотелось объяснять, зачем ему понадобилась машина босса, или почему он взял напрокат смокинг, или почему решил подстричься. Бросив взгляд на часы, он нервно поправил галстук-бабочку, который наконец удалось застегнуть, и открыл холодильник. Бутоньерка лежала на месте. Она представляла собой пучок бледно-розовых миниатюрных гвоздик в окружении чего-то воздушного, что торговец цветами назвал «дыханием младенца»
Он надеялся, что ей понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96