Самое ужасное, подумала Тесс, что, когда доверяешь кому-то секрет, пусть даже самому надежному человеку, он всегда может использовать его против тебя. Тесс взглянула на улыбающуюся Эдвину и безмятежную Аннабеллу Ли и пожалела, что Делл не может быть такой же непридирчивой, как ее куклы. Но Тесс также знала, что обычно Делл не судила столь критично. Просто сегодня Делл была в том плохом настроении, которое сама она связывала с последствиями климакса, что и служило для нее оправданием. Климакс и в придачу затянувшееся одиночество, начало которому положил муж, бросивший Делл два десятилетия назад, да еще уединенная жизнь, которой, впрочем, Делл, видимо, была довольна.
Шаги на лестнице прервали их разговор. Дверь открылась, и одновременно звякнул колокольчик. Высокий широкоплечий мужчина с румяным загорелым лицом вошел в магазин. Рыжеватые волосы выбивались из-под его полицейской фуражки.
Тесс почувствовала, что краснеет.
– Доброе утро, Делл, – поздоровался мужчина, повернулся к Тесс и приветствовал ее коротким кивком.
Она кивнула в ответ.
– Доброе утро, констебль, – сказала Делл.
Широкая улыбка, сопровождавшая ее слова, свидетельствовала об особом расположении к Джо Лайонсу, начальнику полиции Нортгемптона, который также приходился ей племянником и был единственным членом семьи, за исключением кукол, который всегда хорошо относился к Делл и принимал ее такой, какая она есть. Ничего, что Делл и Джо были полной противоположностью друг другу: их связывали взаимная симпатия и давняя дружба.
– Садись, – пригласила Делл и убрала еще одну куклу со столика, втиснутого в узкое пространство между книжными полками. – Сейчас приготовлю кофе.
– Я не хочу мешать, – начал было Джо.
– Не беспокойтесь, я как раз ухожу.
Тесс направилась к двери. Джо Лайонс вызывал у нее чувство смущения с тех самых пор, когда им было по двадцать с небольшим и она была студенткой престижного колледжа, а он местным жителем; причем она была идеалисткой, а он ярым реалистом. Вечер того дня, когда избрали Рейгана, усилил их разногласия. Они были в гостях у Делл и следили за ходом подсчета голосов по телевидению, громко споря и защищая свою точку зрения, чему немало способствовало неумеренное потребление вина. В тот вечер Джо проводил Тесс до общежития. На веранде он поцеловал ее. В комнате дал волю рукам. И Тесс не протестовала. Ей понравилось, когда его пальцы проникли под свитер и начали ласкать ее груди; ей понравилось, когда его руки спустились ниже и прикоснулись к тому самому месту. Но когда Тесс услышала, как звякнула пряжка ремня на его джинсах, ей это совсем не понравилось, ведь он женился два года назад и имел грудного сына.
– Тебе лучше уйти, – посоветовала она.
Он некоторое время стоял, не зная, как поступить, обидчиво заглядывая ей в глаза, возможно, надеясь, что она сменит гнев на милость.
Но она не уступила.
С тех пор Тесс чувствовала себя неловко при встрече с Джо Лайонсом, ей казалось, он считает, что она все еще пылает к нему страстью. Не имело значения, что Джо развелся с женой уже лет десять назад и что он свободен. Не имело значения потому, что Джо больше никогда не приближался к Тесс; его определенно не тянуло к ней, и, наверное, так оно было всегда. Джо Лайонс ничем не отличался от других мужчин, встречавшихся на ее пути... Включая самого большого недоумка по имени Питер Хобарт, которого Дженни называла отцом.
Тесс взялась за ручку двери.
– Тесс, подожди! – крикнула Делл. – Я рада, что приезжает Дженни.
– Дженни? – переспросил Джо. – Дочь Чарли приезжает опять?
Делл посмотрела сначала на Джо, потом на Тесс, потом снова на Джо.
– Она приезжает на лето, Джо. Как обычно.
Джо снял шляпу и вытер потный лоб.
– Предупредите ее, чтобы была осторожней, – сказал он, нахмурившись. – Я слышал, что вернулся Вилли Бенсон.
У Тесс от страха сжало горло, зашумело в ушах.
– Ходят слухи, что у родственников больше нет денег, чтобы продолжать держать его в частной клинике, – объяснил Джо. – Его уже видели в больнице штата. Он говорит, что лечится там.
– Очень печально, – покачала головой Делл.
Но Тесс не хотела больше слышать ни о печали, ни о Вилли Бенсоне. Она подобрала широкую юбку, торопливо попрощалась и помчалась вверх по лестнице, словно она, а не Дженни, должна была успеть на автобус.
Тесс стояла у дороги и ждала, когда на шоссе номер пять появится большой, сияющий новой краской автобус. Она старалась не вспоминать о Вилли Бенсоне, комичном маленьком человечке, которого в конце семидесятых выпустили из нортгемптонской больницы и поместили в частную клинику, где и держали до тех пор, пока у его семьи не кончились деньги. А именно, до настоящего дня. Тесс уже давно позабыла о своей вине перед Вилли. Лучше всего, уговаривала она себя, не преувеличивать значение новости. Вряд ли Вилли Бенсон знает, что Дженни – это дочь Чарли. И к тому же Вилли сумасшедший и, наверное, уже не помнит, что когда-то был влюблен в Чарли.
«Все кончено и позабыто, – думала Тесс. – К чему ворошить прошлое. Сколько событий уже кануло в Лету».
Она перенесла свое внимание на небольшую группу ожидающих автобус людей. Как много времени потратила она на встречи и проводы. С самого детства люди приходили и уходили из ее жизни. И никто не оставался в ней надолго. Всего один раз люди встречали ее, а не она их. Это случилось, когда она вернулась в колледж после смерти родителей. Чарли и Марина стояли на этом самом месте, ожидая автобус, который привез Тесс с похорон обратно в Нортгемптон, где она потом обосновалась навсегда. Чарли и Марина, красивые девушки с массой поклонников и живыми родителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130