Но нам еще рано заводить семью.
Стоило ей произнести эти слова, как она тут же пожалела об этом. Разве Питер не был именно тем мужчиной, которого она искала? Разве не предлагал он ей ту самую жизнь, о которой она столько мечтала? Чарли вспомнила кольцо Марины с сапфиром и бриллиантами и выражение гордого достоинства на лице отца, когда он принимал подарок.
– Я не отказываюсь выйти за тебя замуж, – продолжала она. – Я только хочу немного подождать. Мне надо окончательно выздороветь. Надо набраться сил. Ты можешь меня понять?
Он повернулся и обнял ее.
– Да, могу. Но я невыносимо ревную тебя к Венсу Ховарду.
– А я совершенно не выношу его.
Чарли поцеловала Питера в губы, он поцеловал ее в ответ, и они еще долго стояли, прижавшись друг к другу.
Лето пролетело как один миг. Утром Чарли посещала лекции, днем работала, а по вечерам занималась у себя в комнате или в библиотеке. Больше ни на что не хватало времени, да и народу в колледже тоже было очень мало. К удовольствию Питера и к облегчению Чарли, Венс летом работал интерном в больнице в Вашингтоне. Как верно угадал Питер, конгрессмен Ховард с большой выгодой для себя использовал печальный случай с Чарли, и во всех газетах штата появились его фотографии, на которых он по-отечески обнимал «эту несчастную второкурсницу» Смитовского колледжа.
В письмах Марина и Тесс рассказывали, как они устроились в Европе в ожидании начала семестра.
В своем первом письме Марина назвала «свадьбу века» Алексис «самым кошмарным спектаклем за всю историю существования женского пола» и добавила, что «Алексис чуть не лопнула от гордости». Чарли читала письмо и смеялась. Она уже соскучилась по принцессе.
Письмо Тесс пришло только в конце августа. Оно было коротким и не содержало ничего, кроме сведений о том, что она учится искусству стеклодува у выдающихся мастеров. Тесс также добавила, что ее непосредственный учитель Джорджино Гедини совершенно неотразим.
Чарли не поехала домой в Питсбург на последние две недели перед началом занятий; она использовала это время, чтобы работать в офисе конгрессмена полный рабочий день. Чарли не хотела упускать такой случай, да и платили ей неплохо. К тому же впереди было еще три праздничных дня, так как близился День труда. Кроме того, Питер намекнул, что, может быть, хотя и маловероятно, он устроит так, чтобы Чарли приехала погостить в их коттедж в Хэмптоне и познакомилась там с его матерью.
В среду вечером накануне Дня труда Чарли стояла у себя в комнате перед зеркалом и рассматривала шрам на лбу. Он уже не был багровым, как прежде, но грязно-коричневым и по-прежнему напоминал об эпизоде у Райского пруда. Чарли никогда никому не рассказывала, даже Питеру и доктору, о мучившем ее ночном кошмаре, в котором на нее нападал странный маленький человечек со сдвинутыми к переносице глазами и визгливым голосом. Чарли надеялась, что кошмар, так же как и шрам, скоро исчезнет.
В коридоре зазвонил телефон, Чарли вышла из комнаты и взяла трубку. Звонили ей, и это был Питер.
– Как ты там? – спросил он.
Чарли, улыбаясь, прислонилась к стене.
– Прекрасно. Вот только скучаю по тебе.
– Я тоже. Тебе уже выставили отметки за лето?
– У меня одни «отлично».
– Ну и молодец ты, Чарли.
Она покраснела от удовольствия. Ей нравилось заставлять Питера гордиться ею; ей нравилось, что он принимает близко к сердцу ее дела.
– Ну как, ты уже договорился насчет праздников? – спросила Чарли радостно возбужденным голосом.
Питер молчал, и Чарли потухла.
– К сожалению, возникли кое-какие проблемы, – наконец заговорил он.
– Неужели?
– Извини, девочка, но у матери другие планы.
Другие планы? Что может быть важнее знакомства с невестой сына?
– Ты очень огорчена?
Чарли проглотила обиду. «Это только к лучшему, – успокоила она себя. – Все равно мне нечего надеть».
– Я немного расстроена, но ведь это не последний шанс, – сказала она и неизвестно почему добавила: – Так ведь?
– Ну конечно, – рассмеялся Питер. – Перестань выдумывать. Я же сказал тебе, что у нее оказались другие планы.
Чарли хотела спросить, может быть, его мать просто не хочет с ней знакомиться, может быть, она на что-то рассердилась. Чарли даже хотела узнать у Питера, говорил ли он вообще о ней с матерью, а может, он в конце концов решил, что девушка из Питсбурга ему не пара. Чарли крепко сжала трубку и посоветовала себе выбросить из головы всякие глупости.
– У меня есть другая идея, – продолжал Питер. – Что, если я приеду за тобой и мы проведем эти дни на Кейп-Код?
– Кейп-Код? – переспросила Чарли.
Значит, он приглашает ее одну? Значит, они будут только вдвоем? Снимут одну комнату и будут спать вместе? Не рановато ли?
– Как ты думаешь, я не надоем тебе за целых три дня? – спрашивал Питер. – Я бы пригласил и маму, но, ты знаешь, она занята.
«Да, – сказала себе Чарли, – уже пора. Нам надо встретиться. Нам пора заняться любовью».
– Как скоро ты можешь приехать? – услышала Чарли свой голос.
– В пятницу около середины дня. Я за тобой заеду, договорились?
– Да, – подтвердила Чарли с улыбкой. – Это здорово.
Повесив трубку, она еще некоторое время стояла, прислонившись к стене. На последнюю зарплату в офисе конгрессмена Ховарда она купит себе кое-что из одежды для поездки на Кейп-Код. И обязательно ночную рубашку. Очень сексапильную. Такую, какую не купит ни одна женщина в здравом уме.
День труда был первым из уик-эндов, за которым последовали многие другие. На полуострове они остановились в очаровательной викторианской гостинице в Фалмуте, где по утрам они кормили друг друга гренками с яблочным вареньем и пришли к выводу, что такие уединенные гостиницы им очень нравятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130