Тогда их разговор был не слишком приятным.
– Я хочу сделать что-нибудь полезное, – сказала она Тесс. – И собираюсь открыть фабрику у себя на родине.
Тесс усмехнулась.
– Я совершенно серьезна, – подтвердила Марина.
– На последнем снимке в газете ты мало походишь на серьезную деловую женщину, – расхохоталась Тесс.
Тесс имела в виду тот снимок, где обнаженная по пояс Марина с коктейлем в руке танцевала на каком-то карибском пляже в объятиях чужого мужа.
– Я уж не говорю о том, – добавила Тесс, – что зарабатывать себе на жизнь очень трудно. А ты всегда приходила в ужас от одной мысли о работе.
Марину опять охватила та самая дрожь, которую она испытала тогда. Ей было неприятно, что Тесс, да и Чарли тоже знали ее подлинную натуру. Но теперь она стала совсем другой. Она изменилась.
Но действительно ли она изменилась?
И вот теперь Делл пытается разыскать ее. Наверное, это связано с Тесс. Возможно, Тесс умерла. Возможно, на этот раз ей удалось осуществить высший акт самоуничтожения. Возможно, работа стала для нее слишком невыносимой.
А может быть, Делл позвонила совсем по другой причине? Марина закрыла глаза и попыталась не думать об этом.
– Я не могу найти сообщение, – сказал голос Ванессы.
– Черт побери, – вслух произнесла Марина.
Она открыла глаза и посмотрела на часы. Время бежало слишком быстро. Следовало отправляться на совещание, иначе ей придется держать ответ перед Йорге, перед работниками фабрики и перед страной, еле стоящей на ногах, за провал работы. Не говоря уж о сестре, которая будет искренне радоваться ее неудаче.
– Когда должна вернуться Надин?
– Ее не будет до конца дня.
Марина в раздумье смотрела на фабричный цех внизу, на работниц, занятых своим делом.
Возможно, Делл все еще владеет книжным магазином. Надо попробовать позвонить прямо туда. Марина соединилась с телефонной станцией и получила два номера: «Лавки букиниста» и домашнего телефона Делл. Из-за семичасовой разницы во времени между Нортгемптоном и Новокией Марина попросила телефонистку сначала соединить ее с домашним номером Делл.
Телефон зазвонил, и уже по его звуку и охватившему ее холоду Марина догадалась, что там никого нет.
– Очень сожалею, но никто не отвечает, – сказала телефонистка. – Хотите позвонить попозже?
Марина повесила трубку. К черту Делл Брукс. Если ей так нужна Марина, она позвонит еще раз. А сейчас надо спешить на совещание, заниматься фабрикой, наводить порядок. Марина не знала, почему Делл искала ее, а значит, и ничего не могла предпринять.
По пути в конференц-зал ее осенила еще одна догадка: может быть, звонок Делл Брукс имеет какое-то отношение к Виктору Коу.
Было уже два часа ночи, когда Марина вошла в свою спальню. Дворец был погружен в молчание и темноту. В кабинете отца никого не было, Алексис и ее семья, наверное, давно спали спокойным сном. Виктор Коу пока не предпринял никаких шагов.
Марина сняла жилет. Она чувствовала себя усталой после долгого дня, занятого разработкой плана реорганизации производства, особенно если учесть, что она без конца задавала себе вопрос, способна ли вообще принцесса заниматься бизнесом, да еще таким, который, несмотря на все препятствия, должен во что бы то ни стало принести успех. Марина повесила жилет в гардеробной и пожалела, что в колледже не уделяла достаточного внимания курсу по управлению производством.
Смитовский колледж... Как это выскочило у нее из головы. Она забыла еще раз позвонить Делл Брукс. Она была слишком занята...
Марина бросилась в свою гостиную, примыкавшую к спальне. Может быть, Надин оставила ей записку.
Она нашарила на стене выключатель и зажгла свет. Хрустальная люстра залила мягким сиянием золотую с бордовым комнату. По толстому восточному ковру Марина быстро подошла к старинному секретеру.
Записка лежала наверху.
«Позвоните немедленно, Дженни исчезла», – прочитала Марина.
Страх ножом пронзил сердце. Значит, Тесс, Чарли и даже Виктор Коу с его угрозами были тут ни при чем. Все дело было в Дженни. Дженни, Дженни исчезла. Записка упала на пол. Марина попыталась вздохнуть, но ей не хватило воздуха.

Часть II
ОСЕНЬ
1976
Глава 4
Грин-стрит была слишком узкой для серебристого лимузина. С веранды общежития, носившего название Моррис-хаус, Чарли О’Брайан наблюдала, как длинный автомобиль пытался встать между двумя парковочными счетчиками. Чарли знала, что автомобиль привез Марину Маршан, точнее, принцессу Марину Маршан, будущую студентку Смитовского колледжа и, самое удивительное, соседку Чарли по комнате.
Какое огромное расстояние, и не только в милях, отделяло Нортгемптон от ее родного Питсбурга. Именно здесь, в Нортгемптоне, небольшом городке Новой Англии, за увитыми плющом стенами колледжа некогда жили и учились такие известные женщины, как Нэнси Рейган, Джулия Чайлд и Глория Стайнем.
Джулия Никсон Эйзенхауэр. Чарли улыбнулась, вспомнив, почему она хотела поступить именно в этот колледж и так упорно трудилась, что в конце концов получила здесь стипендию. Джулия Никсон училась в Смитовском колледже в конце шестидесятых. Чарли тогда была совсем девочкой, и все же она с трепетом смотрела по черно-белому телевизору кадры, повествующие о жизни Джулии в колледже, и вглядывалась в ее черно-белые снимки в газетах. Чарли не беспокоило, что Джулия из семьи республиканцев, хотя для отца Чарли, ирландского католика и демократа, республиканцы были хуже чумы. Поэтому Чарли скрывала свою симпатию к «этим людям», к богатым и всесильным «правым», врагам профсоюзов. Ее не волновала политика. Чарли знала одно: она не хочет стать безликой бедной девушкой, одной из многих, выросших в убогих домах, лепившихся один к другому на закопченных улицах Питсбурга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130