— Я всегда знала, что ты абсолютно не похожа на своих родителей: что хорошо для них, плохо для тебя. Ты совсем другая, девочка моя. В былые времена таких, как ты, называли вольнодумцами. — И, подмигнув ей мудрым глазом, добавила:— Ты всегда была похожа на свою бабулю.Сьюзен оторопела. Вот уж чего она никак не ожидала, никогда не думала, что она такая же сильная, цельная натура, как и ее бабушка.— Да, да, это правда, — продолжала старая женщина. — Когда я была еще девчонкой, я познакомилась с твоим дедушкой. Работала у него в магазине строчильницей, но уже знала, чего хочу. Я не желала работать всю жизнь как каторжная, выбиваясь из сил, и, отказывая себе во всем, влачить жалкое существование. — Сложив руки на коленях, бабушка смело взглянула Сьюзен в глаза. — Когда я выходила замуж за твоего дедушку, я не любила его. Мне нужны были только его деньги.Сьюзен не могла вымолвить ни слова. Бабушка сделала свое признание деловым тоном, будто говорила о чем-то само собой разумеющемся.— Ты не любила его?— Сначала нет, да и потом на протяжении долгих лет тоже. Но Айра Левин оказался хорошим человеком и отличным хозяином, что для меня было в тот период самое главное. Со временем я стала его очень уважать. Может» это и была любовь, кто знает. Так что видишь, девочка моя, я тоже была вольнодумцем. Не печалься о том, что раньше не рассказала мне о своем сыне. Иногда только время способно избавить нас от чувства вины.Сьюзен кивнула.— Что же мне делать?Бабушка уставилась в пространство невидящим взглядом. На секунду Сьюзен даже показалось, что та забыла, о чем идет речь. В глазах, только что смотревших трезво и ясно, появилось какое-то мечтательное, отсутствующее выражение. Она думает о прошлом, поняла Сьюзен, вспоминает своего мужа. И она почувствовала угрызение совести оттого, что никогда не интересовалась, что за человек был ее дедушка.— Значит, твой Марк против твоей поездки, — заметила бабуля, снова взглянув на Сьюзен ясным взглядом. — Без сомнения, мальчик боится, боится, что другого сына ты будешь любить больше, чем его.— Но это же просто смешно! — воскликнула Сьюзен. — Я ведь его ни разу не видела.— И все же, — продолжала Лей, — он боится, он еще совсем маленький.— Что же мне делать?— Я приехала в Америку с мамой и отцом, когда мне было двенадцать лет, оставив родных и друзей. Шли годы…И вдруг вторая мировая война. Они все погибли.Сьюзен поправила на переносице очки. Что бабуля пытается ей втолковать? Какое отношение имеет гибель евреев к ребенку Дэвида?— Мы так никогда и не узнали, как все произошло, — продолжала бабушка. — Посчитали, что так будет лучше.Знать было бы слишком больно. Мы не забыли их, нет, только память о них убрали в самый укромный уголок наших сердец. Иногда мы достаем ее, стираем, так сказать, с нее пыль, вспоминаем об ушедших от нас с улыбкой и грустью. А потом опять убираем воспоминания о них туда, где им надлежит быть, в самый дальний уголок нашего сердца.И они не причиняют нам горечи.В глазах бабушки опять появилось отсутствующее выражение, и Сьюзен секунду помедлила, прежде чем решилась прервать ее раздумья.— Ты считаешь, что мне будет больно встретиться с моим сыном? — тихо спросила она.Бабушка поморгала и по-старушечьи закашлялась.— Для тебя, может быть, и нет, а для твоего сына Марка, несомненно, да. Мы должны думать о настоящем, девочка моя, а не о прошлом. Его мы не в силах изменить, мы только можем надеяться, что дальнейшую жизнь проживем так, как повелит нам Господь.Сьюзен встала и, потянувшись к бабушке, чмокнула ее в дряблую щеку.— Спасибо тебе, бабуля, — прошептала она. — Спасибо тебе, что всегда поддерживала меня в трудную минуту.— Ты должна сама принять решение, девочка моя. И знай, как бы ты ни поступила, я всегда буду на твоей стороне. Но решать должна ты, и никто другой.Когда Сьюзен вернулась в Вермонт, уже стемнело.Подъезжая к дому, она увидела, что из окна гостиной льется свет. «Марк! — ахнула она, и сердце ее радостно забилось. — Марк! Слава тебе Господи, ты вернулся домой. Я так ждала тебя, сынок. Прошу тебя. Господи, пусть это будет он». Она выехала на подъездную аллею и внезапно почувствовала всю нелепость своих предположений. Никакой это не Марк. Не может быть, чтобы он вернулся домой. «Размечталась, идиотка! — укорила она себя. — Наверное, сама забыла погасить свет перед отъездом в Нью-Йорк».Выключив двигатель, она выбралась из машины и захлопнула за собой дверцу. Умиротворенное настроение, охватившее ее после посещения бабули, сразу улетучилось.Она опять стала сама собой — неуклюжей, плохо одетой, во всем сомневающейся Сьюзен. «Ну-ка очнись! Спустись с небес на землю!» — приказала она себе, сунув ключ в замок. Он щелкнул, дверь распахнулась. Посреди гостиной стоял Марк.— Я тебя ждал, — сказал он.Сьюзен замерла на пороге. По его щекам текли слезы, отчего юношеские прыщики казались еще ярче.— Я хотел спросить, можно мне вернуться домой?Сьюзен подбежала к сыну, крепко прижала его к себе и тоже заплакала. Она никак не могла поверить, что он здесь, живой и невредимый, стоит рядом с ней. Господи, какое это счастье! Обхватила его одной рукой за плечи, другой гладила по голове, а слезы все лились и лились.— Ну конечно, — всхлипывая, прошептала она. — Конечно.Прошла минута, потом другая.— Мам, — подал голос Марк.— Что? — спросила она, проведя рукой по его волосам.— Папа сказал, что заберет меня у тебя.— Это ему не удастся.— Я ему то же самое сказал. А еще, — добавил он, — непременно расскажу судье, что ни при каких обстоятельствах не стану жить с отцом.Сьюзен улыбнулась — приятно было слышать, что Лоренса так унизили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141