Она никогда не рассказывала ему, что у нее есть сын.Впрочем, этой своей тайной она не делилась ни с одним мужчиной. И только теперь Пи Джей поняла, что, держа свою тайну при себе, она, наоборот, так и не смогла отделаться от гнетущих воспоминаний.Открыв глаза, она взглянула на Боба. Расскажи она ему о сыне, он бы все понял, однако Пи Джей беспокоило еще и другое: если у нее отнимут грудь, она никогда больше не сможет позволить ему дотрагиваться до себя, ни за что не поверит, что он по-прежнему ее хочет, никогда не допустит, чтобы он женился на ней, зная о приближающейся смерти.— Я тебя не понимаю, — после долгого молчания произнес Боб.Откинувшись на спинку шезлонга, она сказала:— У меня есть сын.— Что?!Пи Джей выпрямилась и, закинув ногу на ногу, взглянула на Боба.— У меня есть сын, — повторила она. — Ему скоро будет двадцать пять лет.Боб не шелохнувшись смотрел на нее во все глаза:— О Господи! Ты это серьезно?— Вполне.Он перевел взгляд на бетонные плитки пола. Ему показалось, что сверчки застрекотали еще громче.— Может, расскажешь мне все? — спросил он.Пи Джей пересела, подложив под себя ноги.— Да нет… — пробормотала она, понимая, что отступать уже поздно. — О… черт! Не знаю…Перевела взгляд на свои аккуратно накрашенные ногти, однако в тусклом свете свечи разглядывать их было бесполезно.— Это случилось много лет назад, — начала она, — совсем в другой жизни. История банальна до тошноты. Парень знакомится с девушкой. Девушка влюбляется, через некоторое время выясняется, что у нее будет ребенок. Парень ее бросает.— О Господи!Пи Джей подняла голову.— Может, перестанешь говорить это свое «О Господи»?Она заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть в них, о чем он думает, но не смогла — в спустившихся сумерках было невозможно разглядеть.— Сколько тебе было лет?— Двадцать.Боб встал, обошел вокруг шезлонга и, сунув руки в карманы, глубоко вздохнул.— А почему ты не сделала аборт?— Боб, это же был 1968 год.— Ах да!Пи Джей тоже поднялась и подошла к нему.— А сейчас мне предоставляется возможность встретиться с ним.— Ты никогда его не видела?— Ни разу, даже когда он родился.— Неужели тебе не хотелось?— Нет. — Пи Джей понимала, как ужасно это звучит, словно она и не женщина вовсе, а какая-то свистушка, и попыталась оправдаться:— Мне нужно было жить своей собственной жизнью. Кроме того, они сказали, что так будет лучше.— О Господи! — в очередной раз воскликнул Боб, поворачиваясь к ней спиной. — Кто это «они»? И зачем тебе понадобилось встречаться с ним сейчас?Пи Джей закрыла глаза — не было сил смотреть на него, а потом рассказала ему о Ларчвуде и визите Джесс.— Значит, ты собираешься с ним встретиться?— Может, да, а может, нет. Все это придумала Джесс.Ни одна из нас не будет знать, приедут ли наши дети, пока мы сами не окажемся в Ларчвуд-Холле.— О Господи! — Боб опять подошел к шезлонгу, сел. — Пи Джей!— Что?— Как я понял, ты не хочешь выйти за меня замуж только потому, что у тебя есть сын? Ты поэтому всегда оставалась одна?— Нет. А впрочем, не знаю.Она села с ним рядом. Надо же, столько рассказала, а облегчения нет.Боб потер руки и глубоко вздохнул.— Хансен и Хобарт, если обо всем узнают, будут неприятно удивлены, — заметил он.Она взглянула на Боба, даже в темноте было видно, что лицо его приобрело обычное жесткое выражение.— Ты шутишь!— Хотел бы.— О Боже, Боб! Ведь на дворе девяностые годы! Неужели ты и в самом деле считаешь, что факт рождения у меня сына почти четверть века назад, когда я была не замужем, может негативным образом отразиться на моей работе?— На работе — нет, — покачал головой Боб. — Нет, конечно. Просто я представляю реакцию Хансена и Хобарта. Ты же знаешь, как они гордятся безупречной репутацией агентства.В его голосе появились холодные нотки, и Пи Джей охватило недоброе предчувствие.— Ты говоришь о них или о себе? — спросила она.Боб, почесав подбородок, тихонько заметил:— Я ведь неотделим от агентства, Пи Джей.Сверчки внезапно смолкли, словно с нетерпением ждали продолжения разговора.— Ты не хочешь моей встречи с сыном, — сказала Пи Джей. — Я чувствую, что это вовсе не из-за того, что пострадает безупречная репутация агентства. Ты думал бы иначе, если бы мы с тобой работали в разных местах? А может, тебе просто неприятно, что у женщины, которой ты не далее как шесть часов назад предложил руку и сердце, темное прошлое?— К чему этот сарказм!— Нет, Боб, это не сарказм. Просто я реально смотрю на вещи.— Я беспокоюсь лишь о твоей карьере.— А как насчет моей жизни? У меня ведь, помимо работы, есть и личная жизнь. И я — живой человек, со своими мыслями и чувствами. Ты хочешь жениться на мне или на том образе, который себе придумал?Боб встал и заходил по внутреннему дворику взад-вперед.— Послушай, Пи Джей. Ты долго и трудно шла к тому, что имеешь сегодня. И мне неприятно, что ты собираешься наплевать на все, чего добилась в жизни, ради какой-то сиюминутной прихоти. О Господи! Вот уж никогда бы не подумал, что ты хочешь стать матерью! Да зачем тебе какие-то дети! Море забот, жуткая ответственность. — Он остановился, взглянул на нее. — Но я люблю тебя и всегда буду рядом, какое бы решение ты ни приняла.— И ты поддержишь меня, если вдруг Хансен и Хобарт что-то узнают?Он сунул руки в карманы.— Приложу все усилия.Но Пи Джей ему не поверила. Будет ли он на ее стороне, это еще вопрос. Как он говорил? «Сиюминутная прихоть… Заботы… Ответственность…» Внезапно в душу вкралось сомнение: а что, если Боб прав?— Я хочу вернуться в город, — прошептала она. — Пожалуйста, отвези меня домой.Она не стала говорить ему про биопсию, язык не поворачивался. Ей необходимо было остаться одной и подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141