— Ты как сегодня?Рейнер не сводил с молодой женщины взгляда, гадая, вправе ли откровенничать с нею. Хотя лечащий врач вновь заверил его поутру, что девочке ничто не угрожает, пережитый вчера стресс и бессонная ночь давали о себе знать. До самого рассвета он просидел в кресле, прислушиваясь к сонному дыханию малышки, а в голове его роились мучительные воспоминания о прошлых, роковых визитах в больницы… Рейнер был измучен до крайности и физически, и духовно и отчаянно нуждался в сочувствии и поддержке. Что делать, больницы — его, как говорится, больное место…Он задумчиво взъерошил волосы, мечтая о горячем, бодрящем душе.— Со мной все в порядке.Ноэль легонько коснулась его плеча. Эта хрупкая, теплая рука сулила столько утешения!— Что-то не похоже.Рейнер глубоко вдохнул. Как ему хотелось накрыть ее ладонь своей, вбирая тепло, наслаждаясь мягкой ласковостью. Вправе ли он довериться этой женщине? Он снова заглянул в золотисто-карие, широко распахнутые глаза, высматривая свидетельства скрытых мотивов и сомнительных побуждений, Но журналистка смотрела на него прямо и бесхитростно, ни тени лукавства или расчетливости не отражалось в этих темных зрачках. И Рейнер понял: вчера Ноэль не лгала ему, говоря, что не намерена отдавать их с дочкой на растерзание прессе.— Если честно, то ты права. Долли… Видишь ли, моя дочка упала и рассадила себе лобик…Ноэль удивленно изогнула бровь.— Да ты, никак, надумал наконец рассказать мне о дочери?Он помолчал, не сводя с молодой женщины глаз. А затем, склонив голову набок, одарил ослепительной белозубой улыбкой.— Выходит, так.— А почему?— Ты, как я понимаю, о Долли с Денни знаешь уже не первую неделю. Но ты не стала раскручивать эту историю и стряпать из нее очередную бульварную статейку, — ответил Рейнер. — Ты доказала, что я могу тебе доверять.По лицу молодой женщины пробежала тень. Мимолетный отблеск, не более. Возможно, ему это только привиделось.— Ну, продолжай, раз уж начал, — ободрила его Ноэль.— Ты знала, что я удочерил близняшек-племянниц, когда в прошлом году моя сестра разбилась на мотоцикле. — Сердце Рейнера вновь сжалось от боли, а в следующий миг нахлынуло знакомое чувство вины, но он продолжал: — Октавия связалась с дурной компанией. Она и отец девочек попали в аварию и погибли. По счастью, на тот момент малышки были у меня.— О, Рейнер, мне так жаль!Он оглянулся на дверь палаты и в очередной раз подумал о своем ненаглядном сокровище, мирно спящем в кроватке, и о том, сколько радости близнецы принесли в его жизнь.— С Долли все будет в порядке. Врачи уверяют, что она вне опасности. Но эти больницы… — Он удрученно покачал головой. — Ненавижу больницы.— Мало кто их любит, — кивнула Ноэль.— Это не просто нелюбовь. Всякий раз, покидая больницу, я планировал в уме очередные похороны. А тут еще журналисты слетаются, как мухи на мед. Вот и сейчас я с ужасом предчувствую, как нагрянет эта банда.— С чего ты взял, что она непременно нагрянет?Рейнер невесело рассмеялся.— Горький опыт подсказывает. Я же Тиндалл. Отец — преуспевающий бизнесмен. Мать Октавии, бабушка близняшек, — известная фотомодель со скандальной репутацией. Да и Октавия, пустившись во все тяжкие, стала лакомым кусочком для желтой прессы. — Он тяжело вздохнул. — Не удивлюсь, если из-за угла того и гляди вынырнет какой-нибудь беспринципный мерзавец, готовый состряпать гнусную статейку про мою дочь. Она в самом деле упала или, может, с ней дурно обращаются дома? Может, даже избивают? Это няня во всем виновата? А где в тот момент находился отец? — Рейнер выругался сквозь зубы. — Омерзительно, одно слово.Ноэль болезненно поморщилась. Она покачала головой, замерла, собираясь с духом, и, точно бросаясь с моста в воду, призналась:— Рейнер, я скажу тебе всю правду как есть. — Она извлекла из сумочки диктофон. — Я пришла за материалом для статьи.Зеленые глаза яростно вспыхнули.— Какого черта? — прорычал Рейнер, хватая ее за руку. — Я тебе доверял…— Спокойно, Рейнер. Эта штука не включена. Клянусь тебе!Хищно сощурившись, он вглядывался в лицо собеседницы.— Откуда ты узнала, что моя дочь здесь? Допросила вчера с пристрастием медицинский персонал, сложила два и два и получила четыре?Ноэль опустила глаза.— Вовсе нет. В редакцию поступил анонимный звонок. Мой босс вызвал меня и дал задание собрать материал для статьи.Рейнер сам на себя изумлялся. Ну почему, скажите на милость, он позволил себе забыть об осторожности, когда на карту поставлено столь многое!— Погоди минутку, дай в себя прийти. Стало быть, ты решила, что, раз уж вчера мы… целовались, ты можешь заявиться сюда как к себе домой, рассчитывал, что в промежутке между новыми поцелуями я предоставлю тебе все необходимые сведения! — Он саркастически рассмеялся. — Ох уж эти мне папарацци, в погоне за сенсацией мать родную продадут!Ноэль вздрогнула, как от удара, и заломила тонкие пальцы.— Послушай, я же не включала диктофон! — Она нажала на кнопку, извлекла чистую кассету и протянула Рейнеру. — И писать я о тебе ничего не стану. Видишь, я же сама во всем призналась!Рейнер, до крайности удивленный, взял кассету из ее рук и машинально сунул в карман.— А почему ты не стала включать диктофон?Ноэль пожала плечами, подняла на него взгляд. В ясных карих глазах стояли слезы.— Ты говорил со мной как друг, а друзей я не предаю, — тихо произнесла она. — Я сказала тебе вчера, что в твоем случае охотиться за сенсациями ни за что не стану. Мой босс поручил мне это задание, — что ж, мне очень жаль, но выполнить его я не смогу. Клянусь тебе, я говорю правду. Я не хочу навредить тебе или твоей дочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44