Найдем отель у океана. Как тебе?
– Ты пытаешься совратить женщину, которая может стоять только на одной ноге.
– Если мне удастся тебя совратить, тебе не придется стоять.
Я чувствовала нечто вроде наркотического опьянения. Боже мой – почувствовать опять его поцелуи на губах, расслабленность после шампанского, нежный аромат мая, безумие горячки. Я заулыбалась от огромности выбора. Я не могла выбрать ничего.
Я встала, взяла свою трость и пошла вдоль озера. Он шел рядом со мной со стороны воды. Он и тут оберегал меня.
– У меня так все смешалось в голове, что я не могу сосредоточиться.
– Ничего, – сказал он. – Опирайся на мою руку, доверься мне, я покажу тебе дом.
Я посмотрела в сторону дома. Новый, красивый. Обновление. Доверие. Комфорт. Соблазн близости. Страх – потому что тогда уж точно места для здравого смысла не останется.
Я должна уехать.
В лучах вечернего солнца мелькали летучие мыши и ласточки. Над озером стал собираться вечерний туман. Одинокий воркующий голубь улетел в лес, как будто направился через гребень горы на Пустошь.
Пустошь. Страшные воспоминания подступили совсем близко. Я увидела их отражение в глазах Роана.
– Перестань думать об этом, – неожиданно сказала я не только ему, но и самой себе. – Ты теперь здесь не один.
Он с благодарностью посмотрел на меня. Мы стали медленно под руку подниматься по склону.
Я роскошно, как королева, устроилась в кресле рядом с камином в главной комнате, положив ноги на бархатную скамеечку. Роан бродил среди ламп из желтой меди, тяжелых ковров и темной мебели, по-мужски небрежно относясь к убранству. Это стул. Это стол.
Они сделаны из дерева.
– Тебе это почти так же безразлично, как и мне. Ты бы никогда не увлекся антиквариатом, – сказала я. – То, что стоит в углу, это церковный ларь для книг, а не комод для одежды.
– Бог мой. – Он постучал костяшками пальцев по тяжелым дверцам. – Вот почему он такой дорогой.
– Я ведь тоже не знаток. Могу только сказать, что мебель красивая, старинная. Мне нравится этот торшер с кованой лозой на ножке.
– Наверно, тебе никогда не поручили бы вести отдел домоводства в журнале. Я прав?
Он подошел к двери в другую комнату и заглянул внутрь.
– Посмотри спальню, – сказал он. – Это не ловушка. Просто посмотри, как она выглядит.
Я поднялась, подошла к двери и заглянула в комнату: большая квадратная кровать из светлого дерева, Матрас накрыт темно-зелеными простынями и зеленым покрывалом. Все это каким-то образом возбуждало чувственность даже на расстоянии.
Роан, положив руки на бедра, смотрел на меня спокойно и изучающе.
– Я люблю зеленый цвет, – сказал он. – Жена Вольфганга прислала это все сюда. Она декоратор в Портленде. Я описал ей дом, сказал, что люблю все простое и зеленого цвета. Но когда впервые сел на это покрывало, то почувствовал себя зайцем в пасхальной корзине.
Я засмеялась, потом, задумавшись, ушла в воспоминания о пасхальных корзинах, сестрах Макклендон, Большом Роане, незаконном сыне дяди Пита, драке на ту Пасху в Стикем-роуд.
Я снова села на свой стул и посмотрела на Роана. Он подошел и присел на корточки рядом. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Он приподнял мои ноги и вновь положил их на скамеечку, снял с меня ботинки и носки.
Я не спускала с него глаз. Он стал осторожно массировать мою больную ногу.
– Так будет легче, видно, что она болит. Не пугайся.
В голове у меня прозвучал сигнал опасности, но он был слабее искушения. Руки его были так искусны. Боль и изумление. Для нас не могло быть одного без другого.
Роан поглаживал мою израненную лодыжку. Горячие лучи заходящего солнца били прямо в огромное новое окно. По моей груди и животу разливалось тепло – все полнее, жарче, нетерпеливее. Я закрыла глаза, чтобы не видеть Роана, но это лишь усилило магнетизм его прикосновений.
Теперь я позволила бы ему все, что он хочет, у меня не было сил остановить его.
– Я не знаю, что мне с тобой делать, – прошептала я. – Я так рада, что ты жив.
Он прижался щекой к розовым шрамам.
– Я чуть не потерял тебя навсегда и не отпущу тебя снова. И мне плевать, понимает ли кто-нибудь, как мы можем быть вместе так скоро. Я хочу тебя.
Дрожа, я провела рукой по его волосам, по его лицу, поднятому навстречу моей ласке. Интимность, нежность, разбитые надежды, взрыв эмоций, сексуальный голод – все это прорвалось сразу. Он встал, наклонился ко мне, и мы начали целоваться, задыхаясь и отрываясь лишь для того, чтобы глотнуть воздух.
– Пусть сегодня все будет просто, – прошептал он, протягивая ко мне руки. Но тут я вспомнила, сколько лет он заставлял меня страдать. Я оттолкнула его.
– Нет. Это нечестно. И ты это знаешь.
Роан посмотрел на меня сверху вниз, в голосе его была горечь.
– А что честно?
– Я люблю тебя! – закричала я. – Хотя не знаю, можно или нет любить человека, которого не видела двадцать лет. И если ты даже просто доказываешь всем что можешь владеть мной, я все равно люблю тебя. Но никогда больше не дотронусь до тебя, если ты не скажешь мне, почему ты исчез на двадцать лет.
Иначе все между нами – ложь. Ложь.
Он медленно выпрямился. Противостояние. Выжидание. Затем повернулся и ушел в спальню. Я пододвинулась к краю кресла и схватила свою трость, чтобы идти за ним, но он тут же вернулся с большой металлической, проржавевшей по углам коробкой. Он поставил ее передо мной на скамейку и набрал цифры на небольшом висячем кодовом замке.
Какое-то время он молча смотрел на меня. На его скулах ходили желваки.
– Ты, может быть, и правда никогда не захочешь дотронуться до меня, прочитав это.
Он открыл коробку, пролистал находящуюся в ней папку и вынул из нее несколько мятых листов, помеченных красным карандашом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106