Квентин написал длинное письмо родителям, рассказывая обо всем и прося у них прощения, запечатал его и спрятал среди романов и исторических книг о войне, заполнявших книжные полки в его спальне. В последнее время эта тема его очень увлекала: люди и машины уничтожения, героические поступки, идеалы, смерть во имя родины и господа. Его дед погиб во время Второй мировой войны как герой. А не как угонщик автомобилей.
Квентин вышел из дверей гаража Гуцмана – легального, а не подпольного, – воспользовавшись перерывом в работе. С него ручьем тек пот. Брызги черной краски испачкали джинсы и футболку. Он сполоснул лицо водой из-под крана на улице. В этот момент Квентин заметил пикап отца.
Он медленно выпрямился. Ричарду Рикони недавно перевалило за сорок, волосы на висках начали седеть. Годы тяжелой жизни избороздили лицо морщинами. В его чертах пропала былая мягкость. Глаза смотрели холодно и сурово, блеском напоминая сталь.
– Садись в машину, – велел отец. – Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.
С минуту Квентин стоял, не двигаясь с места. Отец вернулся в город среди недели с таким выражением лица только ради того, чтобы его сын с кем-то познакомился? У Квентина по спине побежали мурашки. Что-то случилось, причем плохое. Он отбросил волосы с лица и процедил сквозь зубы:
– Ну, конечно, как тебе будет угодно. Я ведь здесь не вкалываю, а вроде как прохлаждаюсь, – с этими словами он сел на переднее сиденье и замолчал.
Пока они ехали, Ричард не проронил ни слова. Его старая клетчатая рубашка и брюки цвета хаки были прожжены в нескольких местах искрами от сварки. Он опалил волосы надо лбом. Определенно, отец ушел из мастерской, не тратя лишнего времени на сборы.
Квентин напряженно ждал неприятностей. Он едва замечал, как они ехали по Бруклину, проезжая мимо кварталов то побогаче, то победнее. Иногда на улицах становилось больше белых, иногда темнокожих, прохожие то улыбались, то хмурились, а пикап все подпрыгивал на неровной мостовой огромного города, полного людей. Наконец отец свернул к воротам кладбища, где могилы и небольшие склепы располагались так тесно друг к другу, что живые с трудом могли протиснуться между ними.
Изумление Квентина росло по мере того, как отец проезжал одну мрачную аллею за другой. Наконец они остановились в самом глухом уголке этого царства мертвых.
– Нам осталось пройти совсем немного. – Отец ткнул пальцем в направлении низких, простеньких надгробных камней.
Квентин молча шел за ним, сгорая от любопытства, аккуратно обходя могилы. Отец опустился на одно колено и смахнул высохшую листву с красивой мраморной плиты. Юноша подошел ближе и посмотрел вниз.
Имя “Джина Луиза Рикони” было написано среди выбитых на мраморе роз. Судя по датам, она умерла в возрасте восемнадцати лет, а со времени ее смерти минуло четверть века. Отец погладил шершавым мозолистым пальцем надпись.
– Моя сестра, – просто сказал он.
Квентин присел на корточки и уставился на отца.
– А почему ты скрывал ее от нас?
– Я не люблю говорить о ней. Разговорами ее не вернешь. Джина Луиза умерла, когда я был примерно в твоем возрасте. Она была настоящим ангелом. Мне казалось, что другую такую нежную душу не найти, пока не встретил твою мать. Если ты хочешь понять меня, то ключ к пониманию лежит вот здесь. – Он указал на плиту. – В тот год я очень быстро повзрослел.
– От чего умерла твоя сестра?
– От полиомиелита. Джина Луиза задыхалась. Они поместили ее в “железное легкое”. Была видна лишь ее голова. Я прокрадывался в больницу и сидел рядом с ней. Я даже не думал о том, что тоже могу заразиться. Она была единственным, что у меня оставалось в жизни. Когда я смотрел на нее, лежащую внутри этой машины, мне казалось, что ее едят живьем. Но лучше ей не становилось.
– Но аппарат не дал ей умереть сразу.
– Вот так всегда с этими проклятыми механизмами. Никогда не знаешь, то ли любить их, то ли ненавидеть. – Отец помолчал, потом внимательно посмотрел на Квентина. – Я создал Железную Медведицу ради нее. Только из-за Джины Луизы я взял заказ на эту скульптуру.
Квентин только удивленно покачал головой. Папина сестра умерла задолго до появления Железной Медведицы. Отец продолжал:
– Леди из Джорджии, заказавшая медведя, прочла обо мне в журнале общества, собирающего средства на борьбу с полиомиелитом. Я им помогал, чем мог. Чинил костыли, делал скобы. Они упомянули меня в заметке и сказали, что я мечтаю стать скульптором. Эта леди, Бетти Тайбер Хэбершем, так ее звали, прочитала заметку и написала мне. Вся ее семья умерла от полиомиелита. Она хотела увековечить их память. – Отец подробно объяснял, откуда был взят материал для скульптуры, но Квентин его не слушал. К чему он клонит? Старик привез его на кладбище, чтобы рассказать эту историю? Неужели у него все-таки поехала крыша?
Когда отец закончил, Квентин осторожно посмотрел на него.
– И что дальше? Зачем ты мне об этом рассказываешь?
– Потому что жизнь не выбирают. Это дар, и, если ты его промотаешь, второго шанса у тебя не будет. Я никогда не смогу понять, почему Джина Луиза умерла, а я остался жить. Разве я чем-то заслужил это?
– Конечно. Пробил ее час, а не твой.
– Не повторяй мне того, чем тебе забивают голов эти чертовы священники.
Квентин удрученно поднял руки, словно собирался сдаться, но тут его гнев, сдерживаемый столько лет, прорвался наружу.
– Что тебе от меня нужно? Ты ждешь, чтобы я восхитился, дескать, как здорово, что в твоей жизни есть цель и смысл? И как это замечательно, что ты живешь, а твоя сестра умерла? Ты хочешь, чтобы я солгал?
Лицо отца превратилось в каменную маску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112