Пустота и обособленность окружили меня вместе с тающим светом вечера. Меня ждали пустые дни и ночи. Я села на опушке садов в наступающих сумерках и заплакала.
Я все еще плакала, когда услышала издалека шум тяжелых машин. Я нахмурилась и посмотрела на шоссе. Грохот стал ближе. Несколько военных автомобилей следовали один за другим. Я смотрела во все глаза. Первая машина остановилась у моих ворот, и со стороны пассажира выпрыгнул Дэвис. Мой Дэвис. Мой сын. Это был его второй незапланированный визит за год. Он начал сезон урожая, удивив меня, и закончил его, удивив еще больше. Он не видел, что я смотрела на него, открыв рот, с опушки сада, потому что возился с ключами.
Дэвис открыл ворота. Солдат помог ему откатить их в сторону. Потом Дэвис и солдат забрались обратно в машину. Караван — или конвой, не знаю, как правильно, — медленно въехал на территорию фермы.
Я побежала к нему навстречу и остановилась одновременно с машинами. Шум моторов стих. Шепот мягкого влажного ветра гор наполнил тишину. Дэвис увидел меня и поднял в приветствии руку. Потом махнул рукой в сторону машины в середине колонны, и мои ноги словно приросли к гравию.
Мужчины и женщины в военной форме выходили из военных машин. Некоторые несли медицинское оборудование, другие были просто эскортом. Они все подошли к одной из машин, помогая вылезти человеку, которого я не могла разглядеть. Этот медленно двигавшийся мужчина был высоким и темноволосым, пожившим и многое повидавшим. В армейской куртке, фланелевой рубашке и старых армейских брюках, он отмахнулся от помогавших ему, потом повернулся ко мне. Он пошел мне навстречу очень медленно, иногда останавливаясь, но упорно.
Якобек!
Я побежала к нему.
— Ты не должен был уезжать из больницы, Джейкоб! О, Джейкоб!
— Я хочу быть фермером и выращивать яблоки, — сказал он.
Я обняла его за шею и поцеловала, и он поцеловал меня в ответ, обняв одной рукой за плечи, а другой за талию. Я постаралась не слишком прижиматься к нему, помня о его ранении, но он прижал меня к здоровому боку, и мы крепко обнялись.
— Тогда добро пожаловать домой, — прошептала я.
Глава 21
Месяц спустя
Поездка в Вашингтон, чтобы увидеть первенца Эдди и Дэвиса, была первым большим путешествием Якобека после ранения. Он выздоровел полностью. Но что самое удивительное, мы с ним стали, как бы это сказать, настоящей парой. Да, именно так. Для Якобека месяц моего усиленного внимания и внимания всего округа Чочино, хорошо продуманная смесь разговоров по душам и нежного секса сделали чудеса. Чудо произошло и с ним, и со мной.
Мы помирились с Дэвисом, и жизнь снова вошла в нормальное русло. Представитель следующего поколения нашей семьи должен был вот-вот появиться на свет — не под яблоней, а в оборудованном по последнему слову родильном доме округа Колумбия. Эдди и Дэвис выбрали именно его за близость к городу, и секретная служба их выбор одобрила.
В специальной комнате для маленьких посетителей Бэби уже успела подружиться с полудюжиной детей из семей Джекобс и Хэбершем. Джекобсы были зазнайками, но вполне добродушными, а вот Хэбершемы казались слишком чистенькими для детей моложе двенадцати лет и были немного заносчивыми, как Эдвина.
— Я Уолфорд Хэбершем Четвертый, — высокомерно сказал один мальчик, знакомясь с Бэби. — А ты — та самая дикарка с гор?
Она даже глазом не моргнула, ни одной темной длинной ресничкой Тэкери. Бэби уже решила, кем хочет быть, и была готова всем рассказать свою историю.
— Я Хаш Макгиллен Шестая, — ответила она Уолфорду. — Так что не пудри мне мозги.
Наблюдающая за детьми, как мать-тигрица, Люсиль довольно улыбнулась.
Мы с Эдвиной стояли в маленькой комнате ожидания. Ал, Якобек и Логан курили сигары на улице в темноте под падающим снегом. Я хотела тоже закурить трубку, но забыла ее дома, потому что собиралась в спешке, когда нам позвонили и сообщили, что у Эдди уже начались схватки. Мэри Мэй осталась дома, чтобы отвечать на звонки и подготовить прессрелиз. Она решила организовать конкурс на лучшее название кондитерского изделия в честь младенца. Я сказала ей, что против этой затеи, но она была преисполнена решимости.
Неожиданно Эдвина обняла меня сильной рукой, словно мы были подружками.
— Я собираюсь организовать весной свадьбу для вас и Николаса, — объявила она.
Я удивленно посмотрела на нее.
— Спасибо, что сообщили нам об этом.
— А в чем проблема? Вы же определенно сказали, что женитесь.
— Это так, но почему вы решили, что я позволю вам заниматься нашей свадьбой?
— Разве вам не хочется выйти замуж в Белом доме? Я уставилась на нее:
— Вы что, шутите?
— Я не шучу, — строго ответила она. — Я уже спросила Николаса, не возражает ли он, и он сказал, что решать вам.
Я на мгновение потеряла дар речи.
— И вы хотите это сделать ради меня?
— Нет, это ради Николаса. Вы просто необходимый элемент для его счастья.
— Понятно.
Она хмыкнула и отвернулась.
— Так вы согласны?
— Эдвина, я полагаю, что вы стараетесь быть со мной милой. Могу сказать только одно: на это больно смотреть.
— Вы либо принимаете это мое чертово предложение, либо нет!
— Я принимаю.
— Отлично.
— Спасибо, ваше высочество.
— Заткнись!
Мы обе посмотрели на закрытые двери родильного отделения.
— Ты осенью всегда занята своими яблоками, — вдруг сказала она, — так что это время года я буду проводить с моим внуком.
— Согласна. А я буду проводить с моим внуком зиму, весну и день летнего солнцестояния.
— День летнего солнцестояния? Почему? Это что, особый яблочный праздник? Ритуал?
— В каком-то смысле. В этот день начинается сбор урожая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102