— Ничего, — поспешно произнесла она. — Я только хочу сообщить тебе кое-что, что тебе необходимо знать. — Анни кашлянула, прочищая горло. — У меня есть сын. Его зовут Том.— М-м… мои поздравления, — ответил Джордан вежливо, но несколько озадаченно. — Когда он родился?Анни закрыла глаза. Он думает, что сын у нее родился только что!— Нет, ты не понял. Он уже взрослый. По крайней мере внешне, — добавила она, вспомнив недавнее поведение Тома. («Возвращайся к теме!») Анни почувствовала, что у нее совершенно пересохло горло. — Проблема в том, — она вдохнула, — что он считает тебя своим отцом.Она почувствовала, что Джордан замер.— Он что?— Я тут ни при чем, — стала оправдываться Анни. — Я никогда не говорила ему ничего подобного. Я вообще не говорила, что мы… были знакомы. Джордан, все это трудно рассказать по телефону. Я хотела бы сделать это в приватной обстановке. По своим делам я буду в Америке в конце недели — в Чикаго и Нью-Йорке, но я могла бы встретиться с тобой — где и когда тебе будет удобно. В любом городе, в любое время суток. В баре, отеле, парке — не имеет значения. Но мне необходимо тебя увидеть.Последовала долгая пауза — видимо, Джордан колебался.— Это не может подождать до того, как пройдут выборы?Анни дрогнула от нетерпения.— Это может коснуться и выборов — принести такой результат, который тебя вряд ли устроит. Том сам не свой. Он куда-то исчез. Ты не понимаешь? Он едет, чтобы тебя разыскать.— Едет сюда? В Соединенные Штаты? — Голос Джордана звучал озадаченно.— Возможно. — Анни понизила голос. — Честно говоря, я не знаю, где он находится, но если это попадет в газеты, будет ужасно.— Но это неправда! — воскликнул он. Анни секунду поколебалась.— Конечно, — сказала она. — Я только хотела предупредить тебя — на всякий случай. — Ее голос потеплел. — Я думаю о тебе, Джордан. О твоих выборах. И твоей жене.Последовала долгая пауза. Затем он неожиданно произнес:— Это — ты… Анни Паксфорд. Судя по голосу, ты мало изменилась. Это так?Анни подумала о морщинках вокруг глаз, о том, как рождение детей сказалось на ее фигуре, обо всем, что произошло с того времени, как они расстались.— Не думаю, — сказала она. — А ты?— Надеюсь, нет. Слушай, Анни, все это для меня как гром с ясного неба. Я не могу понять, как ты вообще ухитрилась до меня добраться. Слушай… — Она услышала шелест бумаги. — Моя следующая поездка — в Чикаго. Может быть там, вечером в субботу? Скажи мне, где ты собираешься остановиться.Анни продиктовала ему название отеля и номер забронированной комнаты.— Я ничего не обещаю, — предостерег он.— Я понимаю.— Даже если я смогу выбраться, это может быть довольно поздно — может быть, в середине ночи.— Не играет роли.— Ты уверена, что это все — не мистификация?— Ну, Джордан… Если я и изменилась, то не до такой же степени…Анни осторожно положила на место телефонную трубку. Она чувствовала себя так, как будто только что выдержала гонку. По крайней мере он не сказал: «Какая Анни?» Анни поднялась из-за стола, ощущая умиротворяющее чувство, что события входят в какую-то колею, их можно взять под контроль. Под видом визита к умирающей матери она может съездить в Америку и устроить аукцион на книгу Себастьяна Уинтера, уведя ее прямо из-под носа Джека. И встретиться с ее бывшим возлюбленным так, что Эдвард ничего об этом не узнает. А она всем сердцем хотела — и начать свое собственное дело, и встретиться с Джорданом. Она так долго была паинькой. Можно побыть немного и плохой. 23Это моя жизнь — Я не верю в это!Том поднял голову от бумаги, которую держал в руке. Он чувствовал глубокое разочарование.Служащий бюро глянул ему в глаза с сочувствием.— Я предупреждал тебя, парень. Мы — только информационная служба. Мы — не Бог.— Но тут совсем ничего не указано, — воскликнул Том, показывая на пустое место в листке. — Я три дня убеждал вас показать мне этот документ, и теперь… — его голос сорвался.— Соберитесь с мыслями, — мягко предложил человек за столом.Том повернулся и, стараясь успокоиться, стал разглядывать обстановку кабинета Управления по учету населения. Но ничего успокаивающего в голых стенах и типовой мебели государственного учреждения не было. Том снова повернулся к листку на столе.Это был документ о его рождении, подлинный документ. Тот самый, который он не смог получить в Лондоне. Тот, который должен был бы расставить все точки над «и». Из-за этой бумажки он преодолел сотни миль, доехав почти до Шотландии, и провел три ночи на нейлоновых простынях в гостинице. Том почувствовал, что ему жалко самого себя от бессмысленности потраченных усилий. Ладно, решил он, хватит скулить, надо в самом деле собраться с мыслями.Документ, который лежал перед ним, был датирован 27 марта 1971 года. Это было через десять дней после его рождения. Здесь он был зарегистрирован как Томас Паксфорд. Ладно, родители не состояли тогда в браке. С этим можно было смириться. Но если бы его отцом был тот, кого он таковым всегда считал, то почему он не записал себя? В документе отцу отводится три строки. И все три строки пусты. Ни Эдварда Гамильтона, ни Джордана Хоупа — никого.Том достал из кармана копию более позднего документа, после регистрации. Там все три строки были заполнены. Имя: Эдвард Гамильтон. Место рождения: Льюис, Суссекс. Профессия — адвокат. Чем еще могут отличаться эти два документа? Том положил их рядом и начал сравнивать строка за строкой.— Я рекомендую обратиться в нашу справочную службу, — произнес служащий, протягивая маленький листочек. — Посетители часто находят ее помощь полезной.— Что? — отсутствующе переспросил Том. Его внимание привлекла фамилия на последней странице документа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102