Под платьем у нее не было ничего. Ее груди упали в его ладони, как спелые плоды. От прикосновения его рук Анни начала дрожать. Джордан наклонился над ней.— Ты уверена? — спросил он. Она почувствовала, какого труда стоило ему остановиться для этого вопроса.— Уверена, — почти беззвучно произнесла Анни, — у нее сбилось дыхание, чтобы произнести это громко. Она попыталась обнять Джордана, но рукам мешало платье, в рукавах которого оставались руки.— Погоди, — сказал Джордан. — Это надо сделать правильно.Он помог Анни вытащить руки из рукавов, освободиться от платья и панталон. Анни глотнула воздух, когда ощутила кожей холод. Все, что на ней осталось, — это ленточка на шее.— Теперь ты, — прошептала она.Опустившись на дно лодки, Джордан стянул свою рубашку. Затем выпрямился, прислонившись к толстой ветке ивы. В лунном свете Анни увидела его мускулистую грудь, под грудной клеткой были ямки. Джордан освободился от брюк и остался обнаженным. Анни протянула к нему руки, чувствуя, что делается безумной от нетерпения, и тронула его бедра. Его кожа была горячей и мягкой, как шелк. Джордан отвел в сторону листву и мягко опустился на нее. Слезы желания выступили на ее глазах, когда она ощутила на себе его вес. Вода чуть слышно билась о борт, и лодка начала медленно двигаться в тень ивы. Анни почувствовала, как ее переполняет наслаждение, услышала низкий, протяжный звук, похожий на стон саксофона. И вдруг поняла, что это ее собственный вскрик. Она закрыла глаза, подумав: «Я буду помнить это до конца жизни». 1992 21Женщина в полном расцвете сил Роза Кассиди стояла у окна своей квартиры, разгоряченная после душа. На ее плечи был накинут халат, который она когда-то давно захватила как сувенир из гостиницы «Георг V» в Париже. Одна ее рука покоилась на бедре, другой она держала чашку со свежевыжатым апельсиновым соком. Апельсины она купила, возвращаясь домой из гимнастического зала. Отхлебывая по глоточку, Роза глядела вдаль из окна — на очертания небоскребов на Пятой авеню. Это было эффектное зрелище, которое ее всегда вдохновляло. В ясные зимние вечера, когда из-за этих величественных зданий поднималось солнце, Роза чувствовала себя царицей мира. Но сегодня дома казались ниже под тяжелыми облаками. И деревья в парке тоже, казалось, стали ниже ростом. С высоты пятого этажа Роза могла различить круглые зонтики прохожих и крыши такси, снующих по Сентрал-Парк-Уэст. Она вдруг вспомнила свой красный зонт, который остался у нее от Оксфорда, и почувствовала острый приступ ностальгии по старой доброй чопорной Британии.От Криса так и не было никаких известий. Куда девался этот ублюдок? Она звонила на работу уже десятки раз, но ей неизменно сообщали, что никто не звонил. Десять к одному, что Крис проводит время в веселой компании приятелей, а если и приехал в Америку, то сейчас в толпе туристов глазеет на Белый дом. Роза постучала пальцами по стеклу. Крис — это Крис. Ей приходилось только ждать. Может быть, эта история поможет ей самой проникнуть в ближайшее окружение Джордана Хоупа.Роза бодрствовала уже более двух часов. Ее будильник был заведен на 5.45, но сегодня будильник ей не понадобился. Она почти не спала, мысли все время крутились вокруг Анни и ошеломляющей новости, которую та сообщила вчера днем. Слава Богу, что у Анни хватило ума позвонить именно ей. Анни и знать не знает, что эта история могла бы натворить. У них, в Британии, парламентские выборы — это детский утренник по сравнению с президентской гонкой в Америке. Анни не знала, с какими это связано деньгами, сколько от победы Хоупа зависит карьер, устремлений, амбиций, да и просто шкурных интересов — и все это могло рухнуть, если в печати вспыхнет скандал.Никто не должен знать о Томе. Ущерб необходимо свести к нулю. И эту миссию выполнит Роза. Сейчас в ее голове, сменяя друг друга, вились различные планы действий. Кажется, один из этих планов достаточно реален.Она осушила чашку и прошла на кухню, чтобы поставить ее на полку. Розе нравилась ее кухня, заполненная различными устройствами и бесполезными безделушками, но из съестного на кухне не было почти ничего. Зачем здесь что-либо держать, когда работа не позволяла задерживаться дома надолго? Что было нужно на сегодня, она и покупала сегодня. Так принято на Манхеттене. Здесь почти никто не стремился постигнуть вершин кулинарного искусства, и друзей угощали просто — макароны подавались прямо с плиты, и они посыпались измельченным сыром из холодильника, а за этим следовала корзина с фруктами. Манхеттен был предназначен не для вечеринок — он был ареной, грандиозной ареной для людей, движимых честолюбием и стремлением завоевать место под солнцем.Она добилась на этой сцене кое-какого успеха, и это было видно по обстановке квартиры, по дорогой мебели, по тому, что одежда и обувь в шкафах были от самых престижных фирм. Эта квартира, выполненная в современном стиле, была полной противоположностью убогой квартирке ее детства. В городе, где презирали тех, кто не преуспел в жизни, Роза завоевала успех и уважение. Все, что было здесь, она приобрела за свои гонорары.Сняв халат, Роза пробежала босыми ногами по полированному паркету и персидскому ковру и очутилась в спальне. У нее была привычка еще вечером выкладывать одежду, которую наденет завтра. Она натянула сорочку и села перед зеркалом. Повернув боковое зеркало, чтобы свет падал на лицо, она наложила тени и накрасила губы. Когда она приблизилась к зеркалу, чтобы подкрасить ресницы, то увидела на лбу морщины и нахмурилась.Она поднялась и посмотрела — как она выглядит. В волосах не было заметно ни одного седого волоска — благодаря хорошему парикмахеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102