Но она не могла говорить, а только не переставала пронзительно кричать.
– Дорогая, что случилось?
Джейми вдруг пришла в себя, осмотрелась и увидела миссис Гипсон с полотенцем в руках.
– Я услышала ваш крик. Что произошло?
Джейми облизнула губы. О чем она могла поведать домоправительнице? Что когда ей было десять лет, она увидела привидение и с тех пор нервы у нее не в порядке, главным образом, потому, что никто ей не поверил, ни бабушка, ни доктора, ни детские психологи? Вместо того чтобы внимательно ее выслушать, они пичкают ее успокаивающими лекарствами и отсылают к бесчисленным психотерапевтам, пытающимся объяснить ее состояние печальными семейными проблемами.
После общения с психотерапевтами, Джейми потеряла веру в свою способность правильно судить о том, что действительно реально, а что нет. Никто из взрослых никогда не верил ее рассказам. Она, должно быть, ошиблась, уверяли они ее. Привидений не существует. Она просто истеричный ребенок. Безусловно, что-то она видела, возможно, чье-то отражение. Джейми слышала эти аргументы очень много раз и даже стала сомневаться в том, что она действительно что-то видела. И когда в последующие годы у кого-то возникали подозрения в правильности ее суждений, она становилась нерешительной, будучи не уверенной в себе.
Даже сейчас она не была убеждена в том, что действительно что-то видела или слышала, что было реальностью, а что воображением.
– Извините, миссис Гипсон, я... – Она замолчала, точно вспомнив о своем злополучном детстве.
После «случившегося» ее отправили жить к тетке в Санта-Барбару в штат Калифорния.
Марка, увлеченного и поглощенного своими солнечными элементами и компьютерными компонентами, отослали в подготовительную школу в Нью-Йорк.
На первых порах Джейми решила, что тетя Эвелин лучшая из теток, какая вообще может быть у девочки. Преуспевающий адвокат, красивая и незамужняя. Все это было для Джейми необычным и вызывало восхищение. По приезде в Калифорнию Джейми показали ее новую спальню, украшенную букетами лаванды и мяты, со множеством кукол и зверушек. В стенном шкафу было полно дорогих платьев и слаксов, а комод с зеркалом был набит нижним бельем, отделанном кружевами, там же она обнаружила яркие свитера, самую модную спортивную одежду. Ее даже отдали в привилегированную частную школу, где обучали верховой езде, о чем Джейми всегда мечтала.
Но скоро вся эта прелесть новизны улетучилась. Джейми поняла, что она лишь пленница, которой тешится тетя Эвелин. Когда ей захотелось влезть в свою прежнюю одежду, потому что ее джинсы были гораздо удобнее, чем шерстяные слаксы на подкладке сверху донизу, то тетя Эвелин возразила: «Не глупи. Это не годится». А когда она попыталась сказать тете, что не любит играть в куклы Барби, то тетя Эвелин заявила: «Не глупи, Джейми. Всем твоим маленьким подругам это нравится». И Джейми перестала обращаться с просьбами к тете Эвелин, потому что та никогда не соглашалась с ней. Тетя Эвелин принадлежала к числу женщин, которые твердо знают, чего хотят не только они сами, но и все остальные.
Лишь потом Джейми поняла, что ее тетка была слишком занята своей карьерой, чтобы посвящать много времени одинокой маленькой племяннице. И, кроме того, тетя Эвелин не обладала интуицией. На деле она была убеждена, что ночные видения Джейми это всего лишь уловка, чтобы привлечь к себе внимание. И потому она наказывала Джейми, когда та с криком выбегала из своей спальни в ужасе от ночных кошмаров. И, кроме того, часто тете Эвелин просто неудобно обнаруживать ночью в своей спальне ревущую десятилетнюю девочку.
Была ли миссис Гипсон немного понятливее?
Предоставленная собственным переживаниям, Джейми росла в одиночестве, подавляя в себе желания, запросы и страхи. Училась она усердно и в школе преуспевала, проводя наедине с собой почти все свободное время, гоняя на велосипеде и делая фотосъемки. Друзей у нее было не много, и не потому, что она не нравилась людям: просто она боялась, как бы другие девочки не подумали, будто она какая-то полоумная.
В колледже Джейми была также одинока. Но девочка буквально расцвела, когда начался курс гуманитарных наук и она стала специализироваться по фотографии. Она очень любила эти занятия и уходила в них с головой. Во время пребывания в колледже она пережила сильное увлечение профессором, преподававшим скульптуру. Поэтому Джейми и не встречалась со своими сверстниками. Было гораздо легче мечтать о человеке, старшем по возрасту, который никогда не окажет ей знаков внимания, нежели довольствоваться романтическими знакомствами с сокурсниками. Хотя юноши и обращали на нее внимание, Джейми не переставала думать о своем профессоре, мечтая о дне, когда он придет к ней, чтобы признаться в любви. Но он, конечно, никогда этого так и не сделал.
Итак, что она должна была сказать миссис Гипсон? Правду? Едва ли!
– Я... я видела что-то... мышь. Она пробежала по ковру и скрылась в этой книжной полке. – Дрожащей рукой Джейми указала на полку.
Миссис Гипсон покачала головой.
– Ох уж эти мыши. Я везде расставила мышеловки. Они всегда появляются в доме перед началом зимы.
– У меня панический страх перед мышами. Я боюсь их до смерти.
– Я тоже. – Миссис Гипсон потрепала Джейми по руке. – Если когда-нибудь мышь пробежит по моему башмаку, со мной случится инфаркт.
Хэзард Макалистер. Джейми ущипнула себя за переносицу и достала из чемодана два тома «Истории штата Вашингтон» и свернутую в трубку записную книжку. Книги она положила на письменный стол, а записную книжку открыла, уставившись на имя своего мучителя, нацарапанное ее неразборчивым почерком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81