Не останавливаясь ни на секунду, он задрал платье на голову Ясмин, обнажив ее грудь. Растирая между пальцами твердые, торчащие соски, Халифа умело довел возбуждение Ясмин до того состояния, из которого уже не было возврата. Он кончил не раньше, чем услышал, как Ясмин стала захлебываться стонами наслаждения.
— Ты не передумала? — вкрадчиво переспросил Хасан.
Сейчас он не улыбался.
Ясмин молча покачала головой. Она не была уверена, что может произнести хоть слово.
— Тогда хорошо. Можешь ехать. — Хасан резко встал. — Только не вздумай там крутить романы. Ты можешь учиться круглые сутки, можешь закопаться с носом в умные книжки — я не буду возражать. Но твое тело принадлежит только мне. Это ясно?
Ясмин пристально посмотрела на Халифу:
— Хасан, ты меня любишь?
Хасан, казалось, был не готов к подобному вопросу.
— Люблю? — На какое-то мгновение на его лице мелькнуло выражение ошеломленности, беспомощности и беззащитности. — Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю. — Ясмин неожиданно почувствовала в себе силу и способность вести разговор уверенно. — Кажется, это вполне логичный вопрос. В конце концов, ты хочешь на мне жениться. Ты говоришь мне о том, что я могу, а что нет, делать со своим телом. Мне просто интересно, любишь ты меня или нет. Что в этом странного?
Хасану потребовалось совсем немного времени, чтобы оправиться от неожиданности. Со своей обычной изворотливостью он уклонился от прямого ответа.
— Дорогая, ты читаешь слишком много романов, — Улыбнувшись, Халифа подсел к Ясмин и обнял ее. — Ты ведь хочешь, чтобы все было как в книжках, не так ли?
— А что в этом плохого? Разве книги врут?
— Разумеется, нет. Но то, что происходит в романах с придуманными людьми, вовсе не обязательно должно распространяться и на нас с тобой.
— Не вижу особой разницы между собой и «придуманными людьми», как ты их называешь, — промямлила Ясмин в грудь Хасана. Порой с ним так трудно было говорить.
— Если это сделает тебя счастливой, — голос Хасана звучал нежно, но тон его был почти покровительственным, — я люблю в тебе все: твою забавную маленькую головку со всеми ее вздорными интеллектуальными претензиями, твое тело. Но больше всего я люблю вот это… — Халифа положил ладонь на бугорок между ног Ясмин.
Она не понимала, почему Хасан не может просто сказать: «Я тебя люблю». Ну да ладно, по крайней мере он ее отпускает. Не обращая больше внимания на ласкавшие ее пальцы, Ясмин принялась думать о заявлениях, рекомендательных письмах, о том, как получить свои конспекты из Лотремо. Она немедленно позвонит Соланж. Столько нужно сделать, и так мало времени! Возможно, она сможет начать учебу с середины учебного года. До февраля осталось немногим более полутора месяцев. Трудно, но возможно.
Занятая мысленным составлением стремительно увеличивающегося списка необходимых дел, Ясмин почувствовала странную раздвоенность. Было такое ощущение, что она стоит в другом конце комнаты и наблюдает за тем, как большой, красивый мужчина занимается любовью с маленькой смуглой девушкой. Девушка была спокойна, глаза открыты, брови слегка нахмурены. Совершенно очевидно: девушка озабочена совсем другими проблемами.
Ясмин тихонько рассмеялась и подумала, заметил ли Хасан ее отвлеченные мысли. Что ж, по крайней мере он тоже при деле, пока Ясмин прикидывает, как с меньшими потерями вырвать себя из той жизни, которую Хасан с такой тщательностью для нее спланировал.

5
Гштад, 1982 год
Глава 17
Огромные мокрые снежинки падали на ресницы Ясмин, мешая что-либо видеть. «Как же я найду дорогу к шале Оскара?» — думала она, перебегая через живописную улицу к своей машине.
Еще час назад, когда она приехала в этот городок, снега не было. Проблески ясного неба между облаками обещали впереди достаточно ясный день, и многочисленные лыжники вовсю готовили снаряжение в надежде, что снегопада не будет. Даже небольшая непогода не удержала бы многих из них в помещениях. Но сейчас творилось что-то из ряда вон выходящее: Ясмин, будучи прекрасной лыжницей, поняла, что всякие попытки встать на лыжи в этой вихрящейся, слепящей, непроглядной мешанине заранее обречены на провал. Сплошная слякоть и гололед.
«Ну что ж, — сказала себе Ясмин, вставляя ключ в замок зажигания арендованного ею „ситроена“, — в конце концов я приехала не на лыжах кататься, а повидаться с Соланж и Оскаром».
Ясмин не видела Соланж три года, а Оскара — и того больше. Собственно говоря, она не виделась с Ротенбургом шесть лет, с того самого своего стремительного визита в Женеву, когда, разделавшись со всеми делами, отправилась в колледж Святой Анны в Оксфорде, который и окончила с дипломом экономиста. Разумеется, они переписывались, но письма — это всего лишь обмен информацией.
В ту же минуту, когда Ясмин решила продолжить свое образование, она поняла, что ее пребывание в Париже, с Хасаном, не помогло ей разобраться в собственной жизни.
Хотя Ясмин понимала, что она многое пропустила за прошедшие годы, но с уверенностью могла сказать, что приобрела опыт и умение ориентироваться в непростых жизненных обстоятельствах. Она больше не нуждалась в чьей-то опеке и не хотела ее. Ясмин желала сама распоряжаться собственной жизнью и возродить в себе утраченную ею когда-то упрямую целеустремленность.
Ясмин также поняла, что секс и любовь — не одно и то же. Она знала, что все еще любит Андре, какими бы причинами эта любовь ни объяснялась. Находилась ли она в плену своих детских страхов или же Андре просто стал первым мужчиной в ее жизни — значения не имело. Важно было другое:
Ясмин знала, что она еще не готова полюбить вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141