Когда же Ясмин испытывала оргазм, довольный взгляд Хасана выражал удовлетворение тем, что он в очередной раз смог доказать и себе, и Ясмин, что она принадлежит ему полностью. Возможно, необходимость этих постоянных подтверждений была вызвана какой-то тайной в личности Ясмин… А Хасан хотел обладать Ясмин целиком — и ее телом, и ее душой. Тело он имел, но с душой было не так просто.
Ясмин решила, что пребывает в состоянии своеобразного шока. У нее было вес, что угодно, все, что обещал ей Андре тогда — на пароме, плывшем из Альхесираса. Но вместо того чтобы жить в доме Андре с Андре, Ясмин жила в доме Андре с Хасаном. Повороты судьбы лишали Ясмин присутствия духа, и ей с большим трудом удавалось увязывать данного человека с данным местом, да и сама мысль о том, что Халифа может стать хозяином в доме Андре, претила Ясмин.
Она попыталась поделиться своими чувствами с Соланж, но та отмела все сомнения девушки прочь.
— Чем, ради всего святого, ты забиваешь голову? — смеялась в телефонную трубку Соланж. — Живешь как Золушка, с потрясающим мужчиной. И тебя это беспокоит? Фу!
Попытайся думать как француженка. Возможно, ты еще немного любишь Андре? Возможно, тебе нужно немного времени, чтобы «переключить скорость»? Хорошо. Сделай передышку. Хасан ведь тебе не противен, не так ли? Он ведь не вызывает в тебе отвращения? Нет. До чего же глупенькими бывают порой молоденькие девушки!
Ясмин больше ничего не оставалось, как существовать в привычных рамках повседневной жизни, даже не замечая, что эти рамки создал для нее Халифа. С того самого момента, как Хасан внес спящую Ясмин на руках в дом Сен-Клера, он полностью взял все на себя. Он больше никогда не упоминал о делах, не предлагал Ясмин съездить на виноградники, хотя обращался с ней с исключительным уважением и почтением. Когда же она пыталась расспрашивать Хасана о делах, он переводил разговор в другое русло или целовал Ясмин, словно хотел поцелуем заставить ее замолчать, чем вскоре и положил конец всем вопросам Ясмин.
Такая жизнь под покровительством сильного мужчины была очень соблазнительна для Ясмин. Она словно опять возвращалась в школьные годы, испытывала те же чувства, которыми жила в пансионе: у нее существовал график, которому необходимо было следовать; ей не о чем было беспокоиться; ее водили и возили всюду, куда она только пожелает; не надо было думать ни о стирке белья, ни о покупках, ни о деньгах.
И Хасан был великолепен: красив, внимателен, великодушен, умен и очень решителен. Перед ним нельзя было устоять. И не потому, что Хасан был бесцеремонен, а потому, что он твердо знал: чего хочет он, того хочет и Ясмин… или должна хотеть.
После трех месяцев такого безмятежного существования Ясмин забеспокоилась.
— Ты никогда не говоришь мне, как обстоит дело с утверждением завещания, — неуверенно поинтересовалась она у Хасана как-то вечером за ужином.
— Прости, дорогая. — Хасан стал серьезным. — Ты считаешь, я скрываю от тебя информацию?
— О нет. — Ясмин уставилась в свою тарелку. — Ничего подобного. Но мне кажется немного странным, что я наследую все это без каких-либо проблем. Я просто боюсь, что ты не хочешь мне о них говорить из опасения расстроить меня или что-то в этом роде.
— Ну-у-у, тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Дела идут как нельзя лучше, хотя я опасался, что могут оказаться какие-то родственники, о которых никто из нас не знал и которые вдруг объявятся и предъявят свои претензии. Но этого не случилось. Срок ожидания претендентов кончился, и все наследство переводится на твое имя.
— Я чувствую себя виноватой, я же готова была работать, что-то делать, а ты выполняешь за меня все мои обязанности.
— Не казни себя, — мягко сказал Хасан. — За свои дневные хлопоты я получаю более чем достаточно, не говоря уже о твоей щедрости по ночам.
Хасан взял руку Ясмин и поднес ее к губам. Повернул ладонь кверху и, не спуская глаз с лица Ясмин, такого очаровательного в свете свечи, нежно поцеловал ее руку и слегка пощекотал губами кожу, отчего Ясмин встрепенулась.
Не говоря более ни слова, Хасан помог ей встать. Так и не закончив ужина, они поднялись по лестнице в спальню.
На следующий день, посетив несколько галерей на Сен-Жермен-де-Пре, Ясмин бесцельно бродила по улицам.
Впервые за месяцы, прожитые в Париже с Хасаном, она почувствовала себя на удивление счастливой. Никуда не торопясь, Ясмин шла по тихой улочке. Часы показывали половину третьего, Ясмин не было необходимости возвращаться домой раньше пяти. Принять душ и одеться для театра — для этого не нужно много времени.
«Два с половиной часа ничего не надо делать и никуда не надо спешить», — подумала Ясмин.
День стоял холодный. Ясмин плотнее укуталась в свою шубку. Шубку ей подарил Хасан. Это были русские соболя, и всякий раз, надевая их, Ясмин чувствовала себя принцессой. Хасан делал Ясмин много подарков: великолепные наряды и дорогие украшения; толстые золотые цепочки и драгоценные камни в искусных оправах. Халифе нравилось, когда Ясмин носила его подарки, и она понимала, что он при этом испытывал гордость собственника.
Ясмин брела сама не зная куда мимо маленьких кафе, бакалейных лавчонок и булочных. Окна их были украшены к Рождеству, а у церквей стояли рождественские ясли, которые очень нравились Ясмин.
Она шла по району жилых домов, в которых проживал по большей части рабочий люд. По улице носилась стая подростков; выбегая на проезжую часть, ребята уворачивались от несущихся автомобилей, улюлюкая и освистывая вынужденных резко тормозить возмущенных водителей. Вдоль стен, у магазинов, стояли молодые люди с тупыми лицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141