— Мне нужно от тебя гораздо большее, чем я получил сегодня днем, — медленно продолжил Хасан. — Я хочу провести с тобой всю жизнь. Мы с тобой очень похожи. Может, это оттого, что ты тоже из Марокко. Может, из-за твоей красоты или схожести характеров. Не знаю. Мне просто хочется наслаждаться этим ощущением и тобой вечно.
— Но…
— Не говори пока ничего. Понимаю, все это слишком неожиданно. Но не беспокойся. Я ждал так долго, что могу подождать еще немного.
Хасан медленно провел рукой по бедру и сунул ее между ног Ясмин. Она напряглась. Движение Хасана было скорее жестом обладателя, нежели влюбленного. В загадочном зеленоватом полумраке машины Ясмин успела заметить, как по губам Хасана пробежала полуулыбка и тут же исчезла. Ясмин снова почувствовала, что ее независимость, возможность распоряжаться своей собственной судьбой опять ускользает из рук. Впервые она испытала это чувство, когда Хасан появился в доме Ротенбурга. Теперь казалось, что произошло это когда-то давным-давно, и было странно, что минуло всего лишь три дня.
Хотя, как ни странно, Ясмин показалось, что потеря самостоятельности не самая страшная беда. Она воспринимала это почти с облегчением. Как хорошо, когда о тебе заботятся. Единственное, что ее тревожило, не слишком ли быстро разворачиваются события, она ничего не успевает обдумать, осмыслить, разобраться.
— Ты устала. — В темноте голос Хасана звучал гипнотически. — Поспи, малышка. Скоро Париж. Мы еще вернемся к этому разговору, после того как ты хорошенько выспишься. — Хасан усмехнулся. — Не знаю, сможешь ли ты нормально выспаться со мной. Но это мы тоже обсудим позже. Теперь — спи. Пока я веду машину, я никак не могу заняться с тобой любовью. Так что это, быть может, последний твой шанс… извлечь выгоду из ситуации. Спи.
Слова Халифы звучали почти приказом, и Ясмин покорно и благодарно закрыла глаза. Совершенно измотанная, она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Лишь смутно почувствовала, как Хасан извлек ее из автомобиля и на руках внес в дом.
Дни незаметно складывались в недели, недели — в месяцы, и Ясмин не находила ни малейшего повода для жалоб.
Все три месяца Хасан, казалось, ежеминутно знал, что Ясмин нужно и когда. Он занимался абсолютно всем и делал это с изяществом истинного аристократа. У Ясмин сложилось такое впечатление, что ее упаковали в теплый, мягкий, уютный кокон, да еще кормят с ложечки. Хасан никогда не спрашивал мнения Ясмин, никогда не обращал внимания на ее чувства, не интересовался тем, что Ясмин нравится или не нравится. Хасан был уверен, что знает о ней все. И, как ни странно, к великому изумлению Ясмин, так оно и было.
Целыми днями Ясмин была предоставлена преимущественно сама себе, а по вечерам Хасан водил ее по Парижу.
Это был вовсе не тот экскурсионно-туристичсский осмотр достопримечательностей, который когда-то устроил Андре, прежде чем отвезти се в Лотремо. Теперь Ясмин увидела Париж глазами человека, который живет в этом городе.
Вечерами они с Хасаном совершали многочисленные праздные прогулки по городу, сидели в маленьких ресторанчиках, отыскивали укромные уголки в парках, любовались яхтами на Сене. И говорили. Вернее, говорил Хасан, а Ясмин слушала.
Хасан Халифа был прекрасным рассказчиком — интеллигентным, образованным и остроумным. Существовало очень мало тем, о которых бы он не мог говорить или не имел собственного оригинального мнения. Но главное — Хасан знал, чего он хочет и как добиться своей цели. Он набрасывался на проблему с азартом хищника — с полной самоотдачей и целеустремленностью. Уже то, как ему удавалось договариваться с продавцами букинистических и антикварных магазинов, вызывало у Ясмин восторг.
— Как у тебя это получается? — спросила она как-то у Халифы, когда тому удалось купить понравившуюся Ясмин китайскую фарфоровую вазу с драконами за половину той цены, что была названа вначале.
— Торгуюсь, — объяснил Хасан. — Только и всего.
Такой ответ не совсем убедил Ясмин.
— Мне лично показалось, что ваза гораздо дороже. Да и продавец в этом убежден.
— Не будь дурочкой, — резко рассмеялся Хасан.
Ясмин видела, что Халифа очень собой доволен. Он обожал подобные покупки. У него была психология охотника. Он загонял свою жертву в заранее приготовленную ловушку, потом добивал ее точно рассчитанным ударом. А : победу воспринимал как приз за удачную охоту.
Временами Ясмин казалось, что она для Хасана тоже что-то вроде добычи или приза: она ощущала это по расчетливому взгляду, мелькавшему порой на лице Халифы, как будто он математически высчитывал цену каждого своего слова, взвешивая на невидимых весах значимость каждого своего поступка.
К счастью, так было не всегда. Часто Ясмин уносилась с ним в возбуждающий, чувственный мир, где деньги не значили ничего, а наслаждение — все. Между тем ее постоянно преследовала мысль, что она теряет сама себя, свою личность, свою индивидуальность в череде повседневных дел. Даже когда Ясмин в одиночестве бродила где-нибудь по паркам или вдоль берега Сены, казалось, ей не о чем думать. Она никак не могла собраться с мыслями и как следует оценить свое настоящее положение.
Ясмин жила в своем доме с Хасаном и проводила с ним каждую ночь в огромной, королевских размеров постели. У нее были собственные комнаты, но ими Ясмин пользовалась только днем.
Халифа, разумеется, всячески демонстрировал свою любовь к Ясмин. Но в этой страсти она чувствовала нечто странное. Иногда Ясмин казалось, что, занимаясь с ней любовью, Хасан словно мстит, подобно коту, свою собственную территорию. Занятия любовью были бурными, но Ясмин при этом чувствовала себя такой же одинокой, какой была и во всем остальном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141