Андре снова начал двигаться, наполняя ее чувственной тяжестью и заставляя вновь и вновь ощущать сладкую муку близости.
— О Боже! Ты творишь со мной такое, чего я не понимаю, — простонал Андре и властно поцеловал Ясмин. Подхватив ее бедра, он двигался все быстрее. Сначала ей было немного больно, но боль скоро уступила место бьющей волне наслаждения, Приподняв Ясмин за ягодицы, Андре подложил под них подушку, чтобы войти в нее еще глубже.
— Я хочу видеть тебя, — пробормотал Андре, становясь на колени. — Ты сейчас такая красивая. Встает солнце, уже светло. Я хочу видеть тебя, моя любимая. Всю-всю, с головы до ног.
Залившись краской стыда, Ясмин закрыла глаза. Отвернувшись, она прошептала:
— Нет. Пожалуйста, не надо. Я смущаюсь.
Андре не останавливался, и руки его нежно ласкали тело Ясмин и гладили се шелковистые волосы. Положив ладонь на бугорок треугольника, Андре большим пальцем надавил на нежный влажный бутончик. Ясмин открыла глаза, и Андре уловил в них выражение восторга.
Дыхание его участилось, толчки стали сильнее и глубже. И Ясмин опять попала в водоворот неописуемых ощущений, начав двигаться в такт с Андре. Руки ее впились в его плечи, и она почувствовала на своих губах соленый вкус его пота. В ней стало нарастать пульсирующее биение: оно возникло где-то в глубине и скоро перешло в сплошную волну сладких спазмов.
Потом Андре мыл Ясмин в круглой розовой мраморной ванне, вытирал теплым полотенцем. После этого, нежно усадив се в кресло перед камином, заказал завтрак в номер.
Одетый во все белое официант прокатил через комнату невысокий столик на колесиках и поставил его у постели.
На белоснежной скатерти стояли два блюда под серебряными крышками, серебряный кофейник с эбонитовой ручкой и две хрупкие фарфоровые чашки с золотой каемкой.
Посередине стола в маленькой вазе из сверкающего голубого стекла красовалась белая роза.
Подняв серебряную крышку, Ясмин обнаружила три крошечные бумажные розетки с сыром и яичницу с ветчиной, украшенную веточкой укропа.
— Но этого же мало, — вздохнула Ясмин. — Я умираю от голода.
— Не беспокойся, дорогая. Я заказал для тебя сыр и фрукты.
Андре достал из-под столика корзинку, полную грейпфрутов, персиков, малины, клубники, маленьких красных испанских апельсинов, и большой поднос с бриошами и внушительной головкой камамбера, накрытой стеклянным колпаком.
Сидя голой на постели, Ясмин жадно набросилась на еду, и яркие солнечные лучи, пробиваясь в Комнату сквозь стекла высоких окон, золотили ее кожу.
— Не хотелось бы торопить тебя, cherie, — сказал Андре, не отрывая взгляда от стройной линии ног Ясмин, — но нам скоро надо двигаться. Нам предстоит довольно долгое путешествие, прежде чем мы прибудем туда, куда нужно.
Ясмин широко зевнула и слезла с кровати.
— А куда нужно? И вообще, куда вы повезете меня, месье барон?
— Я повезу тебя в любимый городок Пикассо, — ответил Андре с видом довольного кота. — Мужен. Это в пяти милях от Канн, на Ривьере. Мы остановимся в отеле «Ле-Мас-Кандиль». Он расположен в чудесном парке, и там, кажется, есть бассейн.
— А разве мы недалеко от Ривьеры? Невозможно представить здесь, в заснеженных горах, что так близко море.
— Боюсь, не так уж и близко. Почти сто миль, это примерно около трех часов на машине.
По распоряжению Андре хозяин гостиницы упаковал для них корзину с продуктами: фрукты, сыр, вино и длинные французские булки. Они медленно спустились с гор, миновав сказочные виды французских Альп, и всю дорогу Ясмин либо жевала, либо болтала, либо дремала. Андре не удивлялся вялости, овладевшей Ясмин. Девушка то просыпалась, то опять впадала в дремоту, и тогда ей снились пальцы, губы и тела. Не в силах бороться со сном, она виновато извинялась. Андре успокаивал ее, улыбаясь и поглаживая ее волосы.
«Все равно ничего не поделаешь, — говорила себе Ясмин, вырываясь из какого-нибудь особенно приятного сновидения. — В конце концов, не можем же мы оба спать.
Кто-то должен вести машину».
За одним из поворотов перед ними неожиданно открылся чудный вид: внизу лежал городок, настолько хорошенький, что казался игрушечным.
— Какая красота! — воскликнула Ясмин, протирая заспанные глаза.
— В девятом и десятом веках это была крепость. Тогда на дорогах Франции было неспокойно, мародерствовали сарацины. Позже, в одиннадцатом веке, граф Д'Антиб отдал его монахам-леринцам. Монахи обложили горожан данью, и те снабжали братство зерном, фруктами и вином. С тех пор городок и славится своими поистине замечательными продуктами. Здесь отлично готовят домашнюю птицу, и проехать мимо — просто преступление.
— Оказывается, у нас с Пикассо похожие вкусы, — сказала Ясмин, когда они въехали в утопающий в цветах город. Повсюду росли бесчисленные кусты роз, маргаритки, герань. И за каждым кустом Ясмин с удивлением обнаруживала кошек, кошки были повсюду — на набережной, у причала, у магазинов, сотни кошек, лениво растянувшихся в лучах позднего полуденного солнца. Большинство крошечных улочек было закрыто для движения транспорта, и Андре с трудом вел машину среди дебрей запрещающих знаков, пока наконец не отыскал нужную гостиницу.
Они сняли номер в гостинице и отправились знакомиться с городом. Поднялись на холм Нотр-Дам-де-Ви, вызывающий у верующих такое же благоговение, как знаменитый Лурд. После осмотра церкви Ясмин потащила Андре вниз по дорожке к журчащему ручью, проложившему себе путь сквозь буйные заросли жимолости, винограда и прочей зелени.
— Вот он! — Андре указал рукой на маленький домик, густо заросший диким виноградом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141