— В горах неспокойно. В моих владениях находится несколько рудников по добыче фосфатов, и банды партизан создают нам проблемы. Официально данный район считается спорной территорией. ПОЛИСАРИО стремится захватить рудники. Они постоянно предпринимают такие попытки, но на этот раз дело кончилось плохо — есть убитые.
Ясмин замерла. Халифа сказал «в моих владениях», но не «во владениях моего брата». В этом было что-то зловещее.
— Почему мы не можем поехать в Рабат, к твоему брату? — помедлив, спросила она.
— Я не могу. — Ясмин увидела, как на лицо Халифы легла серая тень. — Мой брат умер.
— Умер? — Теперь Ясмин все поняла. — Когда? Когда это произошло?
— Мне позвонили, покаты спала. — Хасан говорил с трудом. — У него случился сердечный приступ с осложнениями.
Теперь я должен оставаться здесь и следить за людьми. Мне следовало бы самому отвезти тебя в Рабат, но теперь о моем отъезде не может быть и речи. И я не знаю, как поступить с тобой. Они тебя не пощадят, если взбушуются.
Халифа медленно поднял глаза и встретился взглядом с Ясмин. Вместо Хасана, хорошо знакомого ей по Парижу, умного, цивилизованного, с высшим образованием, Ясмин увидела совсем другого человека. Халифу трудно было узнать: орлиные черты лица и набрякшие веки темных глаз напомнили Ясмин портрет классического араба; парижский лоск исчез, сменившись резкими чертами надменного и дикого шейха.
Мысли Ясмин лихорадочно заметались. Она пыталась определить, как этот неожиданный поворот событий скажется на ее теперешнем положении пленницы и как Хасан намерен с ней поступить. Если в какой-то момент ей показалось, что внешняя цивилизованность Хасана заставит его согласиться с правом Ясмин на возвращение в Париж, к привычной жизни, то теперь выбора у Ясмин не оставалось. Наносный лоск Хасана улетучился — его смыла смерть брата.
Ясмин вдруг пришла к выводу, что желание Халифы отказаться от своего наследства и навсегда поселиться в Париже было связано с тем обстоятельством, что он был вторым сыном в семье, а значит, не имел реального положения в Марокко. Традиция диктовала условия, при которых старший брат Хасана наследовал богатство и власть, а Хасану отводилась совершенно незначительная роль. Хорошо зная Хасана, Ясмин теперь поняла, до чего невыносимо было для него такое положение. Хасан был слишком самолюбив и мог согласиться только на полную, безграничную власть. Потому Халифа и учился в Гарварде. Потому он и жил в Париже. У него просто не было выбора.
Теперь же ситуация кардинально изменилась. Теперь Хасан стал шейхом. Это привязывало Халифу к его стране неизмеримо более тесными узами. Если еще вчера Ясмин грела мысль попробовать обмануть Халифу, заставив его думать, что она готова здесь остаться, выйти за него замуж и передать ему все свое наследство, то при нынешних переменах это становилось невозможно. Хасан, несомненно, мог бы купиться на ее деньги, поскольку Ясмин убеждена, что жизнь в пустыне никогда не устроит Халифу. Еще недавно Ясмин была уверена в том, что Хасан продержит ее в Гулимине ровно столько, сколько сможет выдержать сам.
Но теперь она поняла, что, несмотря на все ее ухищрения и призывы вернуться в Париж к реализации взлелеянных Халифой планов, он скорее предпочтет похоронить себя, а заодно и Ясмин навсегда в этой средневековой крепости.
Стараясь говорить спокойно и сохранять невозмутимое выражение лица, Ясмин протянула руки к Хасану, как бы пытаясь успокоить его:
— Меня так огорчило известие о твоем брате. Как бы я хотела хоть чем-то тебе помочь. Мне хотелось бы попасть в Рабат, чтобы быть с твоей семьей, ты же хотел меня представить твоим родственникам.
Но Халифа был непроницаем. Он резко отпрянул от Ясмин:
— И речи быть не может.
— Ты действительно считаешь, что здесь может быть что-то серьезное? — Голос Ясмин дрожал.
— Кто знает, что у этих партизан на уме. Известно только, что они двигаются в нашем направлении. — Халифа пристально посмотрел на Ясмин. — Но я также подозреваю, что и твой дружок сейчас находится на пути сюда. — Брови Хасана вытянулись в ровную полоску. — Он тоже мне звонил.
Ясмин промолчала, изо всех сил стараясь сохранить самообладание и не выдать нахлынувшего радостного чувства.
— Он хотел узнать, здесь ли ты, и я ответил, что ты у меня и с тобой все в порядке, — сказал Халифа после долгой паузы, внимательно вглядываясь в Ясмин, словно пытаясь определить ее чувства к Шарлю. — Тем не менее он говорил со мной вовсе не как человек, который собирается на тебе жениться. Он говорил как человек, которому нужно, чтобы ты подписала какие-то бумаги.
Нечеловеческим усилием Ясмин сохранила уверенное выражение лица.
— А, вспоминаю, действительно было несколько документов, которые, по мнению адвокатов, я должна подписать, — спокойно соврала она.
Хасан улыбнулся ее словам и приподнял бровь.
— Как бы там ни было, я был с ним предельно вежлив и дал ему понять, что он будет желанным гостем, если надумает совершить небольшое путешествие. Мне пришло в голову, что, случись серьезная заваруха, а Шарль Ламарке будет здесь, я смогу продать его в качестве заложника, выручить неплохие деньги, а тебя оставить себе.
Ты, моя маленькая инжиринка, хороша для изнасилования, а он, со своей стороны, хорош для выкупа. — По лицу Халифы расползлась плотоядная улыбка, и он обнял Ясмин. — Я решил, что ты не будешь возражать, малышка. В конце концов, поскольку ты теперь моя женщина, судьба этого глупого банкира тебя больше не волнует. Ведь правда же?
Ясмин остолбенела. Как только она со всей ясностью осознала весь ужас замыслов Халифы, первым ее порывом было вырваться из объятий Хасана и наброситься на него с кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141