Потом Шерил оступилась и подвернула ногу.— Ага, и устроила из этого концерт на всю ночь, требуя, чтобы Питер нес ее на руках, — не удержалась Джина.— Вот здесь начинается самое интересное, — вставила Линда. — Мы наткнулись на какой-то придорожный мотель «Супер восемь» и сняли там двухместный номер — других не было. Мне пришлось лечь на одну кровать с этой безобразницей, а Шерил забралась под бочок к Питеру. Мы так намерзлись и устали, что сначала это никого не удивило. Однако вскоре после того, как выключили свет, с кровати, на которой лежали Питер и Шерил, донеслись странные звуки.— Странные звуки, вот как? — ухмыльнулась Ширли, не сводя глаз с Питера.— Ну, может, не столько странные, сколько эротические. В детстве такие звуки можно услышать из постели родителей, когда они не хотят, чтобы ребенок догадался, чем они занимаются. Кстати, не очень-то они и старались соблюдать тишину… Мы с Джиной не знали, что предпринять. Просто лежали и притворялись, что ничего не замечаем, и…— В общем, Шерил трахала Питеру мозги прямо у нас на глазах, как продажная шлюха, — заключила Джина.— Ух ты, ну и ночка! — воскликнула Ширли.У нее язык чесался спросить, почему после той ночи Джина имеет зуб на Шерил, а не на Питера, — ведь именно он вел себя недостойно и грубо. Но она и сама прекрасно понимала истинную причину: Джина ни за что не согласилась бы лишиться дружбы Питера. Шерил была заменимой, Питер — нет, к тому же он — мужчина, а мужское племя, как известно, думает нижней головой.— И с тех пор вы с Шерил не общаетесь?Она пыталась заговорить со мной, но я сделала вид, что не слышу. Кому нужны такие подруги? — отозвалась Джина. Кстати, именно такой подруги Джине очень не хватало. Конечно, Линда — ее лучшая подруга и, наверное, всегда ею останется, но Джина скучала по развлечениям с Шерил. Линда не любила перемывать косточки ближним. В отличие от нее Джина и Шерил возвели это занятие в ранг высокого искусства, не видя в этом ничего дурного. Ведь не услышит же Пенелопа, в самом деле, как они обсуждают ее новую прическу или неумение одеваться! Для Джины с Шерил это был своего рода спорт. «Для чего существуют ленчи, как не для того, чтобы посплетничать о чужих недостатках?» — говорила себе Джина, пытаясь найти оправдание своему и Ширли пагубному пристрастию. Ненависти к бывшей подруге Джина не питала — по крайней мере больше не питала. Инцидент с Питером давно отошел в прошлое, и лишь уязвленная гордость мешала Джине пойти на мировую.— Не мне, это точно, — пробормотала Ширли. Встав из-за стола, она решительным шагом направилась к буфету с закусками. Остальные последовали за ней.Подойдя к стойке, каждый выискивал лакомые кусочки, кладя на тарелку всего понемногу. Питер как чумы избегал молочных продуктов. Недавно его осенило, что у него непереносимость к лактозе, а таблетки, помогающие желудку переваривать молочные продукты, он забыл дома.В отличие от других у Ширли была четкая цель. Она ухнула на свою тарелку целую гору неважно приготовленного пюре и фруктового желе. С ловкостью фокусника удерживая полную тарелку на сгибе локтя, она начала накладывать в другую неизвестное блюдо из индейки с кусками курицы, щедро залитыми сметанным соусом. Обойдя вниманием жареную рыбу, Ширли вернулась к столику, оставила наполненные с верхом тарелки и снова вернулась к буфету.— Мама! — снисходительным тоном сказала Джина, когда Ширли вернулась с добычей. — Прекрати. Я думала, ты бросила эту привычку.— Не волнуйся, дорогуша. Им все равно, — ответила Ширли, доставая огромный пластиковый пакет с застегивающимися кромками и проворно складывая туда ложкой картофельное пюре. — Сколько им платят — пять баксов в час? И ты думаешь, они станут напрягаться и мешать мне за жалких пять долларов в час?— Мама, речь не о том, заметят ли здешние служащие, как ты набиваешь сумку едой, а о том, что это неприлично!Черт, твоя спортивная сумка должна была сразу навести меня на подозрения…— Не вижу тут ничего неприличного, — возразил Питер.— И я тоже, — улыбнулась Линда. — Что для тебя стащить, Ширли?— Ну разве что ростбиф… Пожалуйста, выбирай недожаренные куски: когда я их разогрею, будет в самый раз. И еще возьми мне…— Ничего не надо для нее брать, — оборвала мать Джина. — Ради Бога, Ширли, неужели у тебя совсем нет денег? Ну так я пойду в магазин и куплю тебе целую гору сухих завтраков или еще чего-нибудь…— Я не стану есть такое дерьмо. — Ширли вытряхнула остатки тунца из кастрюли в другой пакет с таким непринужденным видом, словно красть еду в закусочной было самым достойным занятием. — Джина, — продолжала она, отправляя пакеты в спортивную сумку, — я могу неделю питаться этими продуктами, а обошлось мне это всего в девять девяносто пять.— Девять девяносто пять плюс твоя гордость, не говоря уже о моей.— Ну, не будь такой нюней, детка. Мы ведь не золотые горы на работе получаем.— Да, мою зарплату большой не назовешь, но я с радостью помогу тебе деньгами. Слушай, Ширли, ты ведь работаешь в ресторане. Ты что, не можешь там поесть?— Оставь эту тему, Джина, — попросила Ширли.— Прекрасно. — Джина махнула рукой, стараясь не сорваться и не накричать на мать. Это все равно ни к чему хорошему не приведет.— Вот, детка, подержи-ка это. — Ширли сунула Джине пакет. — «Золофт» «Золофт», «Паксиль», «Прозак», «Эффексор» — лекарственные средства группы антидепрессантов.

надо принимать во время еды. Иначе потом у меня болит живот. — Она порылась в сумочке в поисках антидепрессанта.— «Золофт»? — переспросила Джина. — У меня от него тоже живот болел. Я перешла на «Паксиль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101