Первая волна обиды у Даши отхлынула, обнажив болезненную необходимость видеть и слышать своего кумира. Но гордость не позволяла ей первой идти на контакт. Иногда она снимала трубку, набирала номер Стаса и, не дождавшись ответа, нажимала на рычаг.
В свою очередь Дубровин звонил часто, долго разговаривал с Ириной, расспрашивал обо всем, что у них нового. Просил пригласить к телефону Дашу, но Ирина каждый раз обманывала: то ее нет дома, то она в ванной, то выскочила на минуту к подружке. Это происходило в ответ на просьбу дочки. Дубровин огорченно поджимал губы, не веря в то, что Даша не хочет общаться с ним. А после появления в их доме Бориса звонки Стаса стали очень редкими – он боялся ненужных вопросов, которые могли возникнуть и усложнить жизнь Ирины. Он оставил ей свой новый номер телефона. В его жизни продолжали происходить перемены: новая работа, новая квартира, новая машина. Однако особой радости от обладания всем этим Дубровин не испытывал. Тамара воспринимала все как должное, а ему все чаще становилось не по себе от сознания своей зависимости от нее, ее отца, их желаний, настроений, возможностей. Пожалуй, Стас унижал себя даже больше, чем того заслуживал. Он тосковал по себе такому, каким был в глазах маленькой девочки, восторженно смотревшей на него бездонными голубыми глазами. Он видел в них собственную значимость и был невероятно горд. С некоторых пор Дубровина охватило чувство, что он лишился чего-то очень дорогого. Часть его души осталась в полном, безвозмездном владении Ирины и Даши. Тоска по ним порой становилась невыносимой. Работа и время, проведенное с сыновьями, помогали отвлечься от воспоминаний, в которых он нес школьный ранец и слушал щебетание Даши о том, как она здорово отвечала на уроках.
Прошел не один год, прежде чем Стас решил снова стать ближе к этой семье. Он удивлялся тому, как прикипел к ней сердцем. Дубровин объяснял это своеобразно: тем самым он восполняет недоданную родителями чашу братской любви. Ирину он считал своей сестрой, убедившись в том, что чаще чужие люди проявляют больше доброты и внимания, чем кровные родственники. Ирине тоже недоставало общения со Стасом. Благодарность и уважение, которые она испытывала к нему, с годами росли. Теперь она точно знала, что дружба между мужчиной и женщиной возможна, что ей невероятно повезло. Стас обладал удивительным талантом вовремя заполнять пустоту, возникающую в ее душе. Отношения с Борисом давно сошли на нет. Она снова чувствовала одиночество. Ирина физически не переносила его. Для душевного покоя ей было необходимо знать, что рядом есть человек, на которого она может положиться. Трудно было каждый раз все начинать сначала. Нужно было как-то освободиться от боли и разочарования и снова легко с надеждой смотреть в будущее.
К проблемам в личной жизни добавились обострившиеся отношения с Дашей. В шестнадцать лет все воспринимается остро, фатально. Каждое свое слово, обращенное к дочери, Ирина произносила с некоторой боязнью. Даша реагировала на обычные вещи настолько резко, непредсказуемо, что Ирина хваталась за голову, а когда накладывалось и свое плохое настроение, получалась обычная, разрушающая ссора. Молчание и обиды длились недолго, но отбирали слишком много нервов у обеих. Период самоутверждения у Даши пришелся на очередную полосу неудач у ее матери: новая работа, уход Бориса, очередная депрессия. Но долго раскисать у Ирины не было времени, приближалось ожидаемое и волнующее событие – поступление Даши в институт.
Стас, как всегда, объявился в нужный момент. Ирина была очень рада слышать его голос. Разговор был долгим, Дубровин узнал, что Даша хочет поступать в университет. Высокий балл аттестата позволял надеяться, что поступит она с первого раза. Но Ирину не устраивал выбор дочки.
– Стас, поговорил бы хоть ты с ней, – вздыхала уставшая от участившихся выяснений отношений с Дашей женщина. – Что это за факультет: биофизический. Разве это женская профессия? Наукой она собирается заниматься! У нас другое предназначение. Я не против научно-технического прогресса, только без Дашиного в нем участия. Может быть, я не права, но у Даши прекрасное знание английского. Уговори ее подать документы на отделение иностранных языков.
– Ты считаешь, что я должен это сделать? – зная, как непросто переубедить подростка, настроившегося на что-либо, Дубровин ожидал от встречи с Дашей не только приятных минут.
– У нее к тебе особое отношение, ты ведь знаешь. Мы давненько не общались, но это не помеха. Надеюсь, в разговоре с тобой она не станет открыто протестовать, а там – подумает хорошенько.
– Ладно, – нехотя согласился Стас. Он так давно не разговаривал с Дашей. Не хотелось начинать с советов, наставлений, но Ирина очень просила. – Я заеду к вам завтра, послезавтра. На работе постоянный аврал, без выходных и проходных. Скорее всего, у меня получится подъехать в субботу, послезавтра. Идет?
– Конечно. В котором часу?
– Около семи.
– Замечательно. Стас, как ты думаешь, мне лучше уйти в это время?
– Зачем это? – Вопрос Ирины заставил Дубровина рассмеяться.
– Не знаю, – смутилась та.
– Ладно, не красней. Решай сама.
– Спасибо тебе, – голос Ирины снова стал спокойным, грудным.
– Благодарность по результату. Все, пока, Ириша.
– До встречи, Стас.
Он пришел, как обещал. Даша была в полном неведении относительно его визита и, открыв дверь, застыла на пороге. Они долго не виделись, оба изменились: Даша из нескладной девочки стала красивой, высокой девушкой с роскошными светло-русыми волосами и глазами, в которых хотелось без сожаления утонуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15