Адриа попыталась отогнать этот образ. Он был нужен ей как связующее звено с семьей. И только. Взбудораженная память выхватывала из прошлого эпизоды, которые, казалось, были надежно погребены, образы, которые хотелось забыть. Однако она твердо знала: если хочешь преуспеть в будущем, не следует отвергать прошлое. Вдруг вспомнился Марк.
Марк Кеннеди.
Всплывший откуда-то из небытия.
Спасший ее от Томми Синклера.
Марк, которому она обязана до конца своих дней.
Ее первая и последняя любовь.
Похожий на Закари Денверса.
В горле запершило, и она сделала глубокий нервный вдох. Несмотря на настойчивые предостережения матери, Адриа продолжала встречаться с Марком, уверенная в том, что их любовь преодолеет все препятствия. Как же она оказалась не права! Как молода! Глупа. Наивна. В тот раз она убедила родителей отпустить ее с ним на прогулку. И это стало одной из ошибок ее жизни. Ах, если бы она не была столь недальновидной, если бы уехала с любимым, может, та ночь кончилась по-другому. К горлу подступил комок, хотелось забыть, отбросить нахлынувшие воспоминания.
***
– Тебе не следует идти на прогулку в таком виде, – убеждала Шерон Нэш дочь.
Адриа спускалась по лестнице в серебристом платье, которое купила на собственные деньги. Мать прищелкнула языком, увидев сзади глубокий вырез.
– Душечка, это слишком рискованный фасон, тем более для прогулки с юношей.
– Мам… – отмахнулась Адриа.
Шерон поджала губы, но не смирилась. Хотя родители уже вроде бы и не возражали против того, что Адриа встречалась с Марком, в душе мать не одобряла их дружбы.
– Почему бы тебе не надеть вполне приличный желтый костюм, который я сшила прошлой весной.
Адриа недовольно застонала. Цвета топленого масла, с белым воротником и рукавами-фонариками, костюм скорее годился для восьмилетней девочки, собирающейся на Пасху в церковь.
– Но…
– Пойдешь, если наденешь именно этот костюм. И помни, нужно вести себя пристойно, иначе люди начнут судачить.
Адриа сдула упавшую на глаза челку.
– Люди всегда будут сплетничать, мам.
– Особенно если ты дашь им основание для пересудов. А для них уже достаточно и того, что ты гуляешь с сыном Жанет Кеннеди. – Шерон машинально притронулась к золотому крестику на груди. – Жанет вечно виляет хвостом перед мужиками, даже перед собственным мужем.
– Марк не такой. – Мысли Адриа сразу обратились к юноше, которого она любила. Если бы мать узнала, как далеко зашли их отношения, то тут же упала бы в обморок.
– Он сын своей матери. Помни об этом.
Девушка проглотила эту пилюлю молча. Она горделиво стояла в холле, а старинные часы вызванивали время.
– Марк – самый приличный человек из тех, кого я знаю.
– Ха! – В глазах матери блеснули огоньки ненависти. – Поверь мне: яблочко от яблони недалеко падает. А его папаша ничем не лучше своей жены. Уже многие годы в бутылку заглядывает. Так напьется, что даже не в силах принести себя на воскресную службу. Нет, я его не виню за это. Он прожил с Жанет многие годы, и все это время она обводила его вокруг пальца, как последнего простофилю. Неудивительно, что ему стыдно смотреть в глаза прихожанам, да и преподобному отцу Филипсу тоже.
– Ладно уж. – Виктор сидел в кресле, положив ноги в теплых носках на маленький пуфик. Очки сползли на кончик носа. Он отложил газету, которую читал. – Я думал, мы условились о том, что не по-христиански сплетничать о людях за их спинами.
– Но это сущая правда, я ни на кого не наговариваю. Я тоже время от времени могу позволить себе рюмку-другую, но не для того, чтобы прятаться от своих проблем. Вот если бы ты начала дружить, скажем, со Стивеном Макфарлендом…
– Да лучше отправиться в ад, – еле слышно проговорила Адриа.
Не подобает употреблять такие слова всуе. – Послышался звук легкой отрыжки, и от Шерон пахнуло джином. – Тебе уже пора знать, кто есть кто. Этот Кеннеди уж больно прыткий. На матушку свою похож. – Женщина поморщилась, будто ей неприятно было даже упоминать об этой семье. – Адриа, ноги-то не расставляй. Никто тебя замуж не возьмет, если станешь потаскушкой. Мы люди богобоязненные, и я не хочу, чтобы горожане перешептывались о моей дочери, говоря, что у нее резинка на трусах не держится.
– Шерон! Хватит! – Виктор хлопнул газетой по столу и резко встал.
– Нечего беспокоиться, – проговорила Адриа, чувствуя, как от смущения ее щеки заливаются румянцем.
– А я волнуюсь, Адриа. Ты мне дорога. Бог видит, как я тебя люблю. Будто сама тебя родила. – Она положила свои натруженные руки на плечи дочери. Ее взгляд опять стал любящим. – Поверь мне, ты слишком хороша для такого окружения. Мужчины всегда будут пытаться добраться до твоих трусиков. Не потакай им. Никогда. Я не хочу быть занудой, но поверь мне, так оно и есть.
– Ты не можешь управлять моей жизнью, каждым моим шагом…
– Как же это? Могу и буду! – Глаза Шерон блеснули, а пальцы еще сильнее впились в обнаженные плечи дочери. – Делай, что я тебе говорю. Если собралась идти гулять, надень желтый костюм.
– Я несколько недель работала, чтобы купить именно это платье.
– Как я уже тебе неоднократно говорила: дурак и деньги живут врозь. Я привешу к нему ярлычок, и в понедельник ты отнесешь его обратно в магазин. Давай, переодевайся… Иначе тебе придется провести этот вечер с нами. Сегодня по телевизору Джон Уэйн. Отец давно ждет…
На глаза Адриа навернулись слезы. Она взбежала наверх, сбросила серебристое платье и подошла к шкафу. Сама мысль сдаться претила ей. Но конфликтовать с матерью было выше ее сил. В шкафу висело длинное меховое пальто, а рядом с ним ненавистный костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145