Ты уверен, что все случилось именно так, как ты
рассказываешь? Ведь ты был в таком ужасном состоянии.
- Именно так все и было. - Гарри улыбнулся. - Я никогда ничего не
забываю. Никогда.
Да, никогда, повторил мысленно Гарри.

Он причесывал свои темные волосы. Они отросли длиннее, чем ему
нравилось. На полочке под зеркалом лежал футляр с контактными линзами.
Открыв его, Гарри нахмурился. Нет больше причин маскироваться. Фрего
погиб. Томаса нет. Артефакт исчез. Прятаться стало не от кого, он остался
один. Юноша вытряхнул содержимое футляра в унитаз. Тонкие голубые
стеклышки с тихим звоном упали в воду.
Он все еще чувствовал слабость, но знал, что это скоро пройдет: он
поправится, и жизнь пойдет своим чередом.
Какая жизнь?
Гарри снова посмотрел на себя в зеркало. И без того худое лицо стало
изможденным, скулы выпирали. В уголках глаз появилась тонкая сеть
морщинок, а у крыльев носа пролегли глубокие складки.
Я постарел, отметил он с удивлением. Семнадцать. Еще три года учебы в
колледже? А потом? Все это казалось таким далеким, нереальным.
Почистив зубы, Гарри посмотрел себе в глаза - глаза чужие, видевшие
смерть - и решил, что наконец понял. Всему происшедшему он мог быть
благодарен за одно - страха он больше не испытывал. Теперь будет легче
бороться.
Он вздохнул и, наклонившись, достал из унитаза линзы, протер их и
положил их обратно в футляр.
Гарт, Фрего, Золотоволосая...
Артефакт...
Эрл Томас...
Ничего еще не закончилось.
Чазм Инкорпорейтед-А сидел в интерфейсной комнате и вслушивался в
шорохи Вселенной. По неоновой татуировке лица пробегала рябь в ритм биению
его пульса. Глаза были свинцово-серыми. Мерцающие нити соединяли его с
безмолвными машинами. Кресло, в котором он сидел, меняло форму с каждым
его движением, повторяя линии его тела.
Все это, конечно, лишь игра. Оборудование так примитивно и никчемно.
Но нужно поддерживать традиции. Ариус полон традиций. И тайн. И лжи.
Ариус был загадочным миром. Чазм сам Ала себя был загадкой. Секреты,
казалось, состояли из секретов же. Раскроешь один, а внутри - другой, а в
другом - третий, и так до бесконечности, подобно древним земным игрушкам.
Как это они назывались? Матрешки, кажется, изобретение русских.
На Ариусе всегда происходило много странного и необъяснимого. И вот
теперь - Томас. Чазм боялся его. Очень боялся. Могущество этого человека
казалось устрашающим. У него были свои секреты, и он себя почти не
обнаруживал. Проблеск там, намек здесь. Темная лошадка. Он нарушал все
планы и не соблюдал никаких правил.
Так Чалм сидел и думал. О Гарри Хамершмидте. О страшной загадке по
имени Эрл Томас. Думал и ждал.

- Ты неплохо выглядишь.
Гарри зачерпнул ложкой что-то похожее на овсянку и имевшее
определенно фруктовый вкус.
- Благодарю.
- Как ты себя чувствуешь?
Они сидели одни за огромным столом из железного дерева, Гарри
завтракал, Чазм с другого конца наблюдал за ним.
- О'кей. Небольшая слабость, но уже гораздо лучше.
- Медики утверждают, что не останется даже шрама.
- Хорошо бы, - Гарри сглотнул.
- Для такого молодого парня, как ты, неприятно было бы иметь подобное
украшение. Девушки и все такое...
Юноша осторожно положил ложку рядом с тарелкой и промокнул губы белой
льняной салфеткой.
- Прекратите нести чушь, Чазм.
- Что?
- Вы обращаетесь со мной, как с ребенком. Мне это надоело.
Коротышка склонил голову набок. Цвет глаз прошел через все оттенки
голубого: индиго, ляпис, лазурь, аквамарин.
- Гарри, тебе семнадцать. Юридически, ты ребенок на большинстве
планет. На твоей собственной планете.
- Где, Чазм? На Хоготе? Но мой отец мертв. На Земле? Я там никого не
знаю. Может, здесь, на Ариусе? Я и здесь ребенок? В конце концов, я умер
здесь. Хотя, можно сказать, второй раз родился.
Сарказм был таким свирепым, что Чазм отвел взор от зеленых яростных
глаз юноши. Его взгляд - слишком умудренный, слишком проницательный для
молодого парня - напугал Чазма. Это были глаза тайны. Но какой? Вот в чем
вопрос.
- Да, - сказал Чазм.
- Что "да"?
- Ариус теперь твоя планета, если желаешь. Я состоятельный человек.
Хотя я ни в чем перед тобой не виноват, но чувствую какую-то
ответственность. Так что, это твоя планета. Этот дом - твой дом. Если
хочешь.
На мгновение окаменевшее лицо Гарри смягчилось. Он заморгал глазами.
- Это... это очень великодушно с вашей стороны, Чазм. Очень...
заботливо. - Юноша помотал головой. Голос его стал ледяным. - Но это,
конечно, ложь. Не ваши слова, нет. У вас свои интересы, не так ли?
Чазм смотрел на молодого человека. Это ужасно. Такой цинизм вызвал у
него отвращение, чуть ли не тошноту. Но он и виду не подал, он не мог.
Потому что Гарри говорил чистую правду, и они оба знали это.
- Твой дом... - снова начал коротышка.
- Оставьте. Я принимаю ваше предложение.
- Ты согласен?
Гарри встал. Лицо его побледнело и напряглось.
- Да. Мне ведь нужно где-то остановиться, не так ли? - Он повернулся
и медленно пошел к двери, потом остановился. - И вы
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ ответственны.
Чазм долго сидел неподвижно после ухода Гарри. Он лишь положил свою
правую руку на левую, чтобы унять в ней дрожь.

Она вошла, не постучав. Гарри поднял голову и взглянул в ее глаза,
почти такие же зеленые, как и у него, только затененные и с темными
крапинками, похожие на потрескавшиеся изумруды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80