Молодые люди наслаждались друг другом жадно и страстно. В Джуно снова заговорили те дикие, звериные инстинкты, которые высвободил когда-то Макс Милтон. Они пугали девушку, но словно освобождали от тяжелого обременительного панциря. Легендарный разбойник грубо овладел ею. Джуно впилась ногтями в его спину, и укусила за плечо, и, первая достигнув оргазма, пронзительно вскрикнула. Ян все еще был в ней – сильный и неистовый.
Потом ощущения внезапно изменились, и песня леса зазвучала в иной тональности. Ян стал нежен, как влюбленный трубадур романтического века, а Джуно из деревенской девушки превратилась в леди, хозяйку замка.
На этот раз они достигли кульминации вместе, и это казалось первобытно-чистым и сладостным, как незатейливая песенка малиновки, сидящей на дереве. Да и что, в сущности, отличает эту птичку от тех, что пели в средние века? И сами Ян и Джуно могли бы вот так же заниматься здесь любовью во все времена.
Солнце клонилось к закату, от легкого ветерка зашелестела листва. Ян и Джуно, прижавшись друг к другу, слушали голоса леса.
Издали кто-то позвал их. Уже вечерело, а лошадей следовало вернуть до наступления темноты.
Джуно поднялась:
– Ну что ж, Том Блэкторн, шесть месяцев истекли.
Мне пора. – Она оделась.
– Ты уйдешь из леса, но не от меня. В этом виноват не мескаль, а мы сами. Ты и я. Джуно и Ян. Такова реальность, и от нее никуда не денешься.
Всю следующую неделю Джуно жила как во сне. Как одержимая она работала над декорациями к пьесе «Как важно быть серьезным», закрывающей сезон. Потом появлялся Ян Кэмбурн, наглый, уверенный в себе великолепный самец. В сексе он и Джуно превосходно дополняли друг друга.
Постепенно ей открылось в нем нечто скрытое от других. Ян родился в Корнуолле, в простой многодетной семье. Отец его рыбачил, мать была портнихой. С детских лет мальчик не вылезал из кинотеатра, а потом, стоя перед зеркалом, имитировал мимику и жесты любимых кинозвезд: как это сделал бы Стив Маккуин? Как сказал бы это Ричард Бартон? Как выразил бы то или иное чувство Майкл Кейн? В шестнадцать лет Ян открыл для себя поэзию Дилана Томаса и зачитывался его стихами, однако скрывал это от одноклассников, опасаясь их презрения. Он и сам начал писать стихи. Узнав об этом, Джуно заинтересовалась ими. Слабые, сентиментальные и подражательные, они подкупали своей Искренностью.
И все же основу их отношений составлял секс, безудержное влечение друг к другу. Джуно понимала, что это мимолетная любовная интрижка, но даже во время работы думала только о Яне. Шепа она вспоминала неохотно и с чувством вины. Добрый и порядочный Шеп был ей очень дорог. Отдаваясь Яну, Джуно оправдывала себя тем, что это всего лишь летний роман, а ей после работы необходима разрядка.
Джуно рассказала Яну о Шепе, а он ей об Элис, с которой познакомился в Лондоне два года назад, когда впервые приехал из Корнуолла, чтобы попытать счастья на сцене. Элис, хозяйка антикварной лавки, жила в квартире над магазином, где поселился и он. Элис старше Яна. Как поняла Джуно, их связь теперь почти прекратилась, и за все лето Элис ни разу не навестила его.
Шеп приехал в следующий уик-энд. После спектакля они пошли в «Черный лебедь», Джуно выпила лишнего и дома, сославшись на боли в желудке, отказалась заниматься любовью. Утром Шеп предложил ей поехать в Ленде Энд. По дороге они почти не разговаривали, хотя молчать теперь было куда труднее, чем прежде.
Когда они добрались до места, настроение у Джуно совсем испортилось. Остановившись в небольшом пабе, молодые люди заказали рыбу и чипсы.
– В чем дело, Джуно? Что с тобой происходит?
– Ничего.
– Нет уж, выкладывай! За всю дорогу ты не произнесла и нескольких слов. Даже на мои шутки не реагируешь.
Она пожала плечами:
– Не знаю, что сказать.
– Может, тебя обидело, что я не приехал в прошлую субботу? Но мне не удалось вырваться, дорогая. У меня была деловая встреча с Борисом Теннерсли. Надеюсь, ты не думаешь, что я завел интрижку?
Джуно посмотрела в окно. Небо потемнело, с океана надвигались грозовые тучи.
– Нет, не думаю, но была бы рада этому.
Шеп побледнел.
– Понятно. Значит, все-таки один из мускулистых героев-любовников…
– Это не то, что ты вообразил.
– Неужели? А что же?
– Шеп… я не хотела бы обидеть тебя…
– Еще бы! Бедняжку Шепа нельзя обижать. – Он через силу улыбнулся.
– Я и сама не понимаю, что происходит. Все так неожиданно. Я в растерянности . Это, конечно, пустяк, но…
– Сомневаюсь, что пустяк. Кто он? Розенкранц или Гильденстерн? Нет, пожалуй, не Гильденстерн… Он смахивает на «голубого». Должно быть, это тот самовлюбленный валлиец?
– Он не валлиец.
– Пусть так. – Он бросил на стол деньги. – Пойдем.
Шеп вел машину на предельной скорости и включил радио, чтобы не поддерживать разговор. Зайдя к Джуно, он молча собрал свои вещи.
– Может, выпьешь чаю? Давай поговорим. Не уезжай такой рассерженный.
– Не уезжай рассерженный… просто уезжай. Ты это имела в виду?
– О, Шеп, прости меня. Я не хочу, чтобы все так кончилось, потому что люблю тебя…
– Что это значит? Я должен, как преданный пес, ждать, пока ты примешь решение?
– Нет, конечно же, нет. Это было бы несправедливо.
– А разве справедливо заставить меня приехать сюда и оглушить таким сообщением! Подобные известия отправляют почтой.
– Я просто хотела видеть тебя, а ты изображаешь меня хладнокровной, расчетливой мерзавкой. Я совсем запуталась, Шеп. – Джуно расплакалась.
Шеп вздохнул.
– Меня оставили с носом, а плачешь ты? – Он положил руку ей на плечо. – Ладно, не расстраивайся. У тебя все пройдет. Такое рано или поздно у всех проходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128