– Даже мой родной отец не смог с этим справиться. Он выставил меня, когда узнал, что я беременна.
– Джордан.
У Макса было такое чувство, словно он получил удар под дых. Этот умненький, любознательный, чудесный мальчуган – результат такого насилия? Он больше ничего не мог сказать, но притянул Кейтлин к себе и крепко прижал, зарывшись лицом ей в шею.
Ее руки обхватили его за плечи с такой силой, словно она цеплялась за него, спасая свою жизнь.
Жгучие слезы, которые она удерживала неимоверным усилием воли, полились с горьким, но целебным облегчением. Макс нежно обнимал ее, и тело его вбирало в себя силу ее гнева, мучительной боли и страха, а ум его старался вобрать в себя реальность того, что пришлось пережить его прекрасной Кейтлин. Он на мгновение удивился, почему Кейтлин не сделала аборт, потом понял, что в ней слишком сильно материнское начало, так что этот вариант не мог даже рассматриваться.
Когда рыдания, наконец, превратились в шмыгание носом, Макс отвел Кейтлин обратно к кушетке и сел, притянув ее к себе на колени. На мгновение она напряглась, но почти сразу же расслабилась, разрешив ему обнять себя и утереть слезы со щек. Он приподнял ее лицо кверху, легко поцеловал в лоб и спросил:
– А теперь, нежная Кейт?
Она сделала глубокий вдох.
– Теперь? Я не знаю. Я люблю Джордана больше всего на свете, но я не в состоянии была справляться… с другими чувствами. Я четыре года ходила к психотерапевту, и все равно не могла пойти на нормальное свидание. Только в последние пару лет я смогла ходить на встречи, если только мужчина не старался как-то сблизиться.
На губах ее появилась дрожащая улыбка.
– И тут явился Максимиллиан Тобиас Шор. Он не признавал слова «нет» и заставил меня снова почувствовать себя женщиной. – Она замолчала, утирая щеку тыльной стороной ладони. – Признаю, он часто заставлял меня злиться, – сказала она, снова улыбаясь, – но по крайней мере я больше не чувствовала себя онемелой.
– Почему ты попыталась меня оттолкнуть?
Она опустила глаза.
– То, что произошло на прошлой неделе, показало мне, что я, возможно, никогда не избавлюсь от дурных воспоминаний и не построю будущего. Тебе нужен кто-то, кто на это способен.
– Но мне нужна ты, Кейт.
– Макс! – Она не слишком настойчиво попыталась встать с его колен, но он помешал ей, положив руки ей на плечи. Она с горечью покачала головой. – Если бы ты был по-настоящему умен, ты бы сейчас убежал со всех ног.
– Если бы ты была по-настоящему умна, ты не брала бы на себя решать, что мне надо или хочется. – Макс поцеловал ее в нос. – Я уже большой мальчик, и уже много лет сам выбираю себе костюмы. Думаю, что и женщину себе я тоже смогу выбрать сам. Мне нужна ты, и если мне придется сразиться со всеми твоими личными драконами, чтобы завоевать тебя, я так и сделаю. Я никуда не ухожу, Кейти. Тебе меня не прогнать, тебе меня не оттолкнуть и тебе от меня не скрыться.
– Я боялась, что прогнала тебя, – пробормотала она.
– Почему ты так решила?
– Из-за этой недели. Ты не звонил и не появлялся.
Макс прижал Кейтлин к себе и уперся подбородком ей в макушку.
– Я рассердился. И я обиделся. Но я уже пытался решить, пойти ли мне в теплицу и взять тебя штурмом или посылать тебе цветы и конфеты и приманивать обратно.
Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. На губах ее играла улыбка.
– Я не ем конфет.
– Миндаль в сиропе рожкового дерева.
– А. Ну, наверное, можно было бы попробовать цветы и сладости, если хочешь.
– Зачем? Ты ведь уже у меня.
Лицо Кейтлин посерьезнело.
– Макс, я не знаю, изменит ли это что-то для нас. Я не знаю, готова ли я к близости с другим человеком. И более того я не знаю, буду ли хоть когда-то готова. Я для тебя неподходящая женщина.
– Предоставь мне самому судить об этом, милая Кейт.
Ей в голову пришла внезапная мысль, и Кейтлин снова попыталась встать – на этот раз, успешно. Она отступила на пару шагов, нуждаясь в ощущении свободы.
– Макс, если у тебя появились какие-то идеи о том, чтобы помочь моей реабилитации, тогда можешь забыть…
– Кейтлин! – Макс вскочил на ноги. На его лице боролись возмущение и обида. Несколько секунд он стоял, тяжело дыша, как бык, который решает, не кинуться ли на противника. Наконец, он глубоко вздохнул и сунул руки в карманы. Неожиданно мягким голосом он проговорил: – Если ты думаешь, что я отношусь к тебе как бойскаут, наметивший себе доброе дело на ближайшую неделю, тогда мне, видимо, надо осведомить тебя о моих истинных чувствах.
Он сделал шаг к ней, потом еще один. Его синие глаза сверкали.
Сапфир? Индиго? Бирюза? Кейтлин была совершенно загипнотизирована его глазами, а он подходил все ближе.
– Ну-ка, посмотрим, – размышлял вслух Макс, погружая пальцы одной руки в ее растрепанные кудри, – мне надо найти способ убедить тебя в том, что мой интерес к тебе является сугубо личным и не имеет никакого отношения к жалости или сочувствию. – Он поднял другую руку и обхватил ладонью ее щеку. – Интересно, как это можно сделать? – сказал он, опуская взгляд к ее губам.
– Макс.
Она хотела сказать ему, что ей это сейчас совсем не нужно. Слишком мало времени прошло с того момента, как ей пришлось вновь пережить прошлое. Она должна сказать ему. Она скажет. Позже.
Он наклонил голову, и его губы скользнули по ее губам, как атлас по атласу. Он умолял, он дразнил, он заставлял, и она не могла ему не ответить – как не могла не дышать. Это было правильно. Это было хорошо. Это было чудесно.
Его язык двигался по ее губам, прося, но не требуя, чтобы его впустили. И она его впустила, приоткрыв губы в ответ на его нежные убеждения. Ее пальцы запутались в его густых волосах, притягивая его к себе поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48