Некое внутреннее соответствие исполнителей и строгая оценка зрителями музыки и пения. Не люблю крайностей. Хочется увидеть то, что находится за гранью обычной жизни. Озарено вечностью. Относится к непреходящим ценностям.
– Так я и знала! – обрадовалась Корри, мгновенно увидев возможность сразиться с врагом его же оружием. – Музыка не звучит постоянно. Этого от нее никто не ожидает. Только что вы ее слышали, а через мгновение она стихла, и началась новая мелодия. И опера не имеет ничего общего с равновесием, соответствием и оценкой. Опера – это жизнь и смерть, верность и измена, любовь и ненависть, дети и смех. – Вскочив с пола, девушка внезапно схватила со стола вазу с нарциссами. – Взгляните на цветы. Видите? Надеюсь, вы считаете их прекрасными? Так вот, ошибаетесь. Они ничто. Муляж. И только выглядят как живые. О, конечно, они простоят гораздо дольше, чем если бы их оставили расти. Здесь нарциссы сохраняются при комнатной температуре, воду меняют два раза в день и тем продлевают их цветение. Но это всего лишь декорация, обман. Цветы такими не бывают. Они, возможно, никогда не дышали настоящим воздухом! Смотрите, они все одинакового оттенка и размера. Их даже не замечают. Очередное украшение номера, не больше!
Она с такой силой поставила вазу на стол, что выплеснулась вода.
– Эти нарциссы так чертовски совершенны, что кажутся искусственными.
Корри выхватила цветок, безжалостно смяла и бросила на пол.
– Готова побиться об заклад, именно такой вы хотите видеть оперу! Настолько идеальной, чтобы она вообще не напоминала реальную жизнь.
Она злобно пнула носком туфли ни в чем не повинный цветок.
– Ну а мне это не нравится. Хочу чувствовать, испытывать боль или радость, все равно, лишь бы не превратиться в ледяную статую.
Ответом послужило молчание. Корри, опомнившись, поняла, что тяжело дышит, а лицо раскраснелось. Но на Гая ее пламенные речи не произвели ни малейшего впечатления. Только глаза, чересчур пристально устремленные на ее губы, блестели, заставляя Корри ежиться под этим тревожащим взглядом.
– Вы идеалистка, мисс Модена. Видимо, издержки воспитания.
– А вы… вы ни во что не верите, – презрительно обронила она, пытаясь смирить стук сердца. Гай чуть заметно усмехнулся:
– Хотел бы я знать, как «Ковент-Гарден» и другие оперные залы выжили бы на одной вере? Вы утверждаете, что я не люблю оперу. Но дело обстоит так, что без значительной финансовой поддержки с моей стороны, не говоря уже о вкладах других богатых спонсоров, опера вообще прекратила бы свое существование, и что тогда делали бы такие доверчивые романтики, как вы?
– Деньги! – злобно прошипела Корри.
Наконец-то они добрались до единственной вещи, которая затрагивала его сердце, единственного предмета, без которого он не мог жить. О, как она ненавидела деньги и их черную силу! Именно деньги разлучили мать и Антонио, деньги заточили Корри в холодном чужом мире на все те годы, когда она предпочла бы бегать босая по песку. Деньги, деньги, деньги… Деньги – орудие подземного царства, раскинувшее свои щупальца повсюду, убивавшее все, к чему прикасалось.
– Деньги, – повторила Корри, вложив в это слово все отвращение, на которое была способна. – Вечная история. Люди вроде вас считают, что золото – это главное на свете, а все остальное не стоит внимания. Но это не так, музыка не продается и не покупается. И даже вам ею не завладеть.
– Ошибаетесь! Музыка доступна всем, даже вам… если, конечно, в следующий раз снизойдете до того, чтобы купить билет.
Ехидный намек попал в цель. Девушка едва заметно покраснела.
– Вероятно, вы того же мнения и о людях? – брезгливо осведомилась Корри.
– Совершенно верно. Люди сами охотно идут на любую сделку.
Кажется, ей удалось вывести его из себя. Горечь, глубоко спрятанная в душе, вырвалась наружу.
– Вам, как никому, следовало бы это знать.
– Что вы имеете в виду?
Гай пренебрежительно скривился:
– Я устал от бесконечных загадок. Вы были довольно откровенны и не стеснялись в выражениях. Теперь моя очередь. Весьма сомневаюсь, мисс Модена, что вы так независимы, как кажетесь. Подозреваю, что за это платье и номер в «Савое» платит кто-то другой.
– Ч-что? – ошеломленно прошептала Корри, залившись багровым румянцем. Но Гай не дал ей договорить:
– Не протестуйте. Я достаточно умудрен опытом и многое изведал. И ничуть не осуждаю женщину вашего положения. Во Франции подобная карьера считается вполне респектабельной. Стать содержанкой богатого человека удается далеко не каждой. И при этом вполне допускается стремление дамы добиться лучшей участи.
Корри не находила слов. Гай улыбнулся, явно наслаждаясь ее смущением.
– Я не глупец, мисс Модена. И с самого начала прекрасно понял, что вы ищете нового покровителя. Иначе почему ни с того ни с сего очутились в моей ложе и так настойчиво отказывались от моего предложения проводить вас домой?
Корри потребовалось немало усилий, чтобы не дать волю бешенству.
– А вам не приходило в голову, месье де Шардонне, что я просто-напросто хотела послушать музыку?
Гай вздохнул, медленно оглядел девушку с головы до ног.
– Нет, дорогая моя, – снисходительно хмыкнул он. – Но вы тут ни при чем. Старались, как могли. Просто неудачный выбор. Напали на добычу, которая с первого взгляда способна распознать женщин вашего типа. Ну а теперь боюсь, что должен положить конец нашему… обсуждению оперы. Уже поздно, а у меня перед отлетом немало дел.
Повисла долгая пауза. Гай не сводил взгляда с лица девушки. Очевидно, она лихорадочно соображала, как быть.
Наконец Корри подняла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96