Ведь так? Ну так я другого мнения.
— Я знаю. — Глаза его потемнели. — Я тебе, видимо, никогда не нравился. Но тем не менее ты хотела, чтобы я стоял перед тобой на коленях, а ты бы дразнила меня своей любовью к Джеймсу, как красной тряпкой дразнят быков.
Лора отрицательно покачала головой.
— Это не правда. Возможно, вначале я и думала немного позлить тебя, проучить… Дэниел не дал ей договорить:
— Ты в этом преуспела. Ты чуть не свела меня с ума. Когда я узнал, что ты поехала с ним в эту гостиницу, я готов был убить родного брата, а тебя задушить собственными руками. Никогда со мной раньше такого не было. Никогда! — Он задумчиво смотрел на нее. — Я никогда не думал, что смогу почувствовать, что такое сходить с ума от ревности.
Она ответила ему грустно:
— Ты же знаешь, что между мной и Джеймсом никогда ничего не было. Мы были просто друзьями.
— Возможно. Но когда я видел вас вдвоем, мне казалось, что это не так.
— И ты решил поэтому, что у тебя есть возможность обращаться со мной, как с продажной девкой. — Глаза ее блестели от едва сдерживаемых слез, но она этого не чувствовала. Даже сейчас, вспоминая, как он ужасно вел себя, она покраснела от стыда.
— Нет.
Она подняла на него глаза. Что-то в его голосе заставило ее это сделать. Он подошел к ней и сел рядом на диван.
— Я никогда о тебе так не думал, но я не мог избавиться от чувств, охватывавших меня. Я хотел тебя. Я не мог с собой ничего поделать. Это было выше моих сил. Я не мог видеть тебя рядом с ним. Как только я представлял вас вместе, я лишался разума. Я хочу тебя, Лора. И ты знаешь это. Я хочу, чтобы ты была только моей. Поэтому я и пытался удержать тебя в Окли. Я старался запугать тебя. И когда мне этого не удалось, я нашел другой способ. Я вызвал тебя сюда.
Он обнял ее, и Лора постаралась освободиться от его объятий. Ее снова охватила паника.
— Я не свободна, — сказала она ему дрожащим голосом. Он сжимал ее, как тиски. — Чего ты ждешь от меня, Дэниел? Возможно, в прошлом ты страдал, тебя обидели, и ты теперь никому не веришь. Но я ведь тоже человек. Я хочу тепла, человеческих чувств, всего, что хочет нормальный человек. У тебя нет ко мне таких чувств. Ты причинял мне только боль. Я поняла, что у тебя холодное жестокое сердце. Ты думал, что деньги — это все, что мне нужно, и без колебаний предложил мне это. Тебе была нужна только похоть, и когда ты не смог сломить меня, ты решил меня купить. — Она всхлипнула и отвернулась от него, от его пристального взгляда.
— Ты говоришь так, будто заготовила свою речь заранее. Все было совсем не так. Я не такой, поверь мне. То, что я чувствую к тебе, Лора, я не могу понять. Это что-то от первобытного человека: страсть, голод, который невозможно утолить. И я готов на все, чтобы добиться тебя.
— И тебя не пугает моя расчетливость? — она хмыкнула, вытирая тыльной стороной руки мокрые от слез глаза. — Может быть, этого не стоит делать?
Он погладил ее по плечу, расправляя шелк ее блузки:
— Нет, не пугает.
Он смотрел на нее, не моргая, глаза его были задумчивыми. Пальцами он чертил круги на ее плече. По коже у нее пробежали мурашки.
— Когда твой отец предложил мне картину, он сказал, что ты хочешь получить за нее как можно больше. Вначале я не поверил, что он говорит это серьезно. Но потом кто-то другой предложил купить у него эту картину, и я выкупил ее, чтобы она не досталась никому другому. Я был в недоумении. Ты вроде бы так искренне говорила о картине. И я решил, что ты просто играла. Но что бы там ни было, я не мог позволить какому-нибудь незнакомцу купить эту картину. И я подумал, что если картина тебе действительно дорога, ты сама придешь ко мне. — Глаза его погрустнели. — Но ты не сделала этого. Ты не сказала ни слова. Прошло четыре года. Ты продала магазин и решила получить картину обратно.
У Лоры перехватило дыхание:
— Я не собиралась продавать картину! Но отец был в отчаянии, он был в большом долгу перед тобой.
— Я не требовал с него долга. Мало того, я сделал все, чтобы его поставщики тоже не требовали с него денег.
Лора недоверчиво посмотрела на него:
— Но отец говорил, что у него нет другого выхода.
— Не думаю, что это было так. Он просто хотел избавиться от этой картины. Возможно, она напоминала ему о жене, которая его оставила, для которой любовь к живописи значила больше, чем любовь к нему. Однажды он сказал мне, что вы с матерью очень похожи. Но я не думаю, что, продав картину, он выбросил бы эти мысли из головы. Ты все равно напоминала ему о ней. А потом, возможно, он решил, что, продав картину, он выбросит из головы всякую идею о создании галереи.
— Он никогда не говорил мне об этом. Возможно, ты прав. Я знаю, что ему не хотелось заниматься картинами. Ему гораздо ближе было иметь дело с антиквариатом. Его профессия была — реставратор. И он не мог совершенно отказаться от нее.
— У твоего отца, к сожалению, никогда не было способностей к бизнесу. Он не умел обращаться с деньгами. Поэтому он и разорился, а совсем не потому, что я добивался этого.
Она смотрела на него, не зная, что ответить, глаза ее потемнели, она покусывала нижнюю губу. Он хотел, чтобы она признала, что ее отец обманул и его, и ее.
— Ты не веришь мне?.. — Пальцы его сжали ее плечи, он притянул ее к себе. — Зачем мне говорить не правду? Сейчас все это уже в прошлом. Важно одно — ты и я, здесь и сейчас, все остальное уже прошло. — Глаза его метали искры, он обжигал ее взглядом. Сердце ее стало биться чаще.
Губы его были почти рядом с ее губами. И она вырвалась от него в ужасе от того, что чуть снова не поддалась его обаянию, чуть не уступила.
— Все кончено, Дэниел. Нас ничего больше не связывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38