— Этого мало, Паоло. У Галлахеров осталась солидная банда. А Фиоре сейчас вербует пополнение в Нью-Йорке, и сил у него не меньше, чем у Галлахеров. И обе эти силы направлены против тебя, Паоло. Во-первых, потому что они уверены, что ты будешь мстить за Руссо. Во-вторых, они знают о спиртном, которое ты привез с собой. А оно им нужно.
Паоло смотрел на своего друга с возрастающим интересом, отмечая, что тот стал более проницательным. У Вито и раньше неплохо варила голова, но он стеснялся выкладывать свое мнение. Теперь он с уверенностью делился своими мыслями.
Он уже собирался задать Вито вопрос, но тут вошла сестра Вито, пышненькая, хорошенькая, застенчивая. Она избегала смотреть на Паоло.
— Если Паоло согласится пообедать вместе с нами, то у меня хватит на всех, — обратилась она к брату по-итальянски.
— Нельзя, — ответил ей Вито. — Ему небезопасно оставаться здесь.
— О-о! — Она повернулась, чтобы выйти.
— Нина... — Сказал Паоло.
Она остановилась, потом медленно повернулась к нему. Их глаза встретились, и она вспыхнула, как маков цвет.
— Когда я приду в следующий раз, — нежно сказал он, — я останусь отведать твоих кушаний. Я слышал, что ты чудесно готовишь.
Она не ответила, только кивнула и поспешила из комнаты.
Вито ухмыльнулся.
— Не беспокойся. Такие, как только выходят замуж, перестают быть робкими. Горячая сицилийская кровь дает о себе знать.
Но мысли Паоло были далеки от сестры Вито.
— Эти новые наемники Фиоре, нанятые им в Нью-Йорке... они все неаполитанцы?
— Нет. Всякий сброд: неаполитанцы, сицилийцы, калабрийцы. А что?
Паоло не ответил. Он все еще что-то обдумывал.
— Ну, Вито, не падай духом, — сказал он, вставая. — Как только смогу, навещу тебя.
— Хочешь мой совет? Не начинай ничего. Забирай выпивку и распродай ее где-нибудь в другом месте. И не возвращайся. Если ты попытаешься торговать здесь, они тебя раздолбают, прежде чем ты сделаешь вторую продажу.
— Может быть, это и ценная мысль, Вито, но я не могу ею воспользоваться.
— Паоло, будь умницей! У тебя сейчас слишком мало людей, чтобы тягаться с Фиоре и Галлахерами. Оставь их в покое.
— Посмотрим, — спокойно сказал Паоло и поднял руки в прощальном приветствии. Этим жестом всегда пользовался и Доминик Руссо.
Когда он ушел, Вито с горечью смотрел на стул, на котором сидел Паоло, и думал, что больше никогда его не увидит.
Следующим, кого навестил Паоло, также был поправляющийся больной. Тори с перевязанными запястьями, с капельницей, введенной в руку, и пепельно-серым лицом лежала на кровати в большой больничной палате.
Паоло стоял рядом с ее кроватью и с окаменевшим лицом смотрел на нее.
— Это была глупость с твоей стороны, — грубо сказал он. — Какого черта тебе понадобилось кончать жизнь самоубийством? Что, это вернуло бы его к жизни?
Тори прерывисто вздохнула.
— Я знаю, — прошептала она. — Не кричи на меня. Больше это не повторится. — Трясущимися губами она через силу выдавила улыбку. — Только ... без него я не видела смысла в жизни.
— Ты католичка, — произнес Паоло тем же суровым тоном, — и ты знаешь, что это грех.
— Поэтому-то я и не буду больше пытаться. У меня слишком много грехов. Но, боже, как я любила этого человека!
— Я знаю это, — кивнул Паоло.
Он подумал о тех временах, когда они были близки, когда она своим телом и страстью вернула его к жизни.
Ее обведенные тенями глаза встретились с его глазами, и он понял, что она подумала о том же.
Странно, но это больше приблизило их к Доминику Руссо, чем друг к другу.
— Ты должен уехать из этого города, Паоло, — мягко сказала она. — Но, думаю, что ты и сам об этом знаешь.
— Да. Но я думаю, что останусь. Дом проделал слишком большую работу, чтобы все так взять и бросить. Он все спланировал и провел всю предварительную подготовку. Мне остается только продолжить. Таким образом, все, что будет сделано и достигнуто, исходит от него.
Тори непонимающие уставилась на него.
— Я хочу стать Доном, — просто сказал он, — каким стал бы Дом, если бы уцелел. Я хочу завоевать этот город.
Она продолжала смотреть на него уже с пониманием.
— Ты хочешь быть похороненным в этом городе? Ты этого добьешься!
Паоло кивнул.
— Когда-нибудь, но не теперь.
Выйдя из палаты Тори, он остановился возле столика дежурной сестры:
— Карандаш и бумага у вас найдутся?
Сестра неуверенно посмотрела на него. Затем достала блокнот и ручку и протянула ему.
— Нет, — сказал он, — писать придется вам. Я в этом не очень силен.
Она не поняла, но спокойная и властная его манера заставила ее повиноваться. Он назвал ей адрес и номер телефона, и она их записала.
— Все счета мисс Хельстрем вы будете посылать мне по этому адресу, — сказал он. — Если возникнут какие-нибудь проблемы с ней или ей что-нибудь понадобится, позвоните мне по этому телефону. Понятно?
— Вы ее родственник, сэр? Я имею в виду...
— Я ее друг. Меня зовут Паоло Регалбуто.
Он по буквам повторил свое имя и пошел к лифту.
Сестра подождала, пока он скрылся в лифте, затем оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, поставила на столик телефон и набрала номер. Ее нервы натянулись, как струна, пока она не услышала на другом конце провода хорошо знакомый голос.
— Мистер Фиоре, — быстро заговорила она в трубку, — думаю, вы можете выплатить мне обещанное вознаграждение. У меня есть для вас кое-что.
По адресу, оставленному Паоло в больнице, между польским и китайским гетто, находился трехэтажный кирпичный дом со шторами на окнах.
Необходимость штор была известна всем: всем полицейским, всем мужчинам, у кого бумажник был набит достаточно туго, чтобы удовлетворить свой дорогостоящий зуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45