Мартин взглянул в ее печальное, чуть тронутое улыбкой лицо. В порыве нежности он, едва сдерживая страстное желание поцеловать ее, коснулся пальцами ее щеки.По другую сторону Мартина, изо всех сил сохраняя спокойствие, шла Лина. В отличие от вчерашнего дня сейчас слез на ее лице не было. И все же все ее черты выражали неподдельную скорбь. Траур она не надела — еще раньше она сказала Мартину, что Брет это бы не одобрил. Она была в желтом костюме, который придавал ей почти праздничный вид, столь не соответствующий выражению печали на ее лице. Единственной уступкой случаю стала юбка, подол которой достигал колен.У ворот кладбища оркестр расступился, чтобы пропустить катафалк. На мгновение музыка смолкла, затем Пит Делакруа извлек из своей трубы печальные ноты мелодии «Отпусти его». Когда траурная процессия стала проходить через кладбищенские ворота, он взмахнул трубой, и оркестр заиграл похоронный марш.Возле могилы оркестр под руководством Пита приглушенно исполнил скорбный псалм. Из обступившей ее полукругом толпы послышались всхлипы и рыдания, подчеркивавшие рвущие душу звуки траурной музыки.Священник произнес короткую речь, и гроб опустили в могилу. Лина сдавленно вскрикнула и отвернулась Люди начали потихоньку расходиться. Однако по прошлому опыту Мартин знал, что похороны под джаз еще далеки от завершения Все, кто здесь был, вновь соберутся вместе у ворот кладбища, и церемония будет продолжена на обратном пуги.Мартин вместе с Ракель и Линой отошел в сторону.Лина взяла себя в руки.— Я так рада, что мне пришло в голову устроить похороны под джаз. Это так красиво и необыкновенно трогательно. Брету бы обязательно понравилось.С едва заметной улыбкой Мартин ответил:— Ты еще ничего не видела. Подожди, пока мы отправимся в обратный путь.Он отступил от них на пару шагов и раскурил гаванскую сигару.— Весьма достойное прощание, сенатор.Мартин обернулся и увидел перед собой Эбона.Ко всеобщему удивлению, на нем был подобающий случаю темный костюм и галстук.— Да, Линкольн. Но должен признаться, что слегка удивлен, встретив тебя здесь. Мне казалось, ты не одобряешь похороны под джаз, считая их наследием дядюшки Тома.— Но я же осуждаю отнюдь не все без исключения традиции нашего народа, — сухо парировал Эбон.Затем, смягчившись, он даже позволил себе мимолетную улыбку. — Хотя, видимо, я сам дал вам основания думать иначе. К слову сказать, завтра состоятся еще одни похороны, сенатор. Вы, наверное, слышали, что вчера полицейский убил Грина?— Слышал, Линкольн. Прими мои соболезнования.Эбон порывисто махнул рукой, словно отвергая сочувствие Мартина. Потом кивнул:— Спасибо тебе, Мартин. Значит, завтра мы хороним Грина. Не так пышно, конечно. Но я посчитал нужным тебе сообщить.Без тени колебаний Мартин ответил:— Обязательно буду, Линкольн. Только дай знать, где и когда.Взгляд Эбона оставался непроницаемым. Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, потом Эбон вновь кивнул и отошел в сторону.Кто-то потянул Мартина за рукав. Он обернулся и увидел раздраженное лицо Рексфорда Фейна.— Нам надо потолковать, Мартин.— Не сейчас, Рекс.За воротами кладбища нарастал гул людских голосов, и Мартин воспользовался этим как предлогом, чтобы избавиться от Фейна. Он предложил руки Ракель и Лине, и они заторопились к воротам.Прямо за ними выстроился оркестр Пита. Как только Мартин и его спутницы вышли с кладбища, Пит взметнул свою трубу к небесам, и оркестр грянул первые такты «Когда святые нисходят».Толпа словно обезумела. Раскрытые зонтики полетели на землю. Люди с пением и выкриками пустились вокруг них в пляс. Многие зонтики были украшены перьями и яркими разноцветными лентами.И тут началось танцующее, подпрыгивающее, поющее, вращающее зонтиками шествие, возглавляемое оркестром Пита Делакруа. Взявшись под руки, Мартин, Ракель и Лина влились в его ряды.— Ох, ну и погуляли!— Погуляли, веселились!Зажигательный ритм джаза вихрем подхватил толпу. Автомобильное движение по улице остановилось.Многие выходили из машин и присоединялись к шествию. Веселье было неподдельным и необузданным.Внезапно Лина тоже запела, прихлопывая в ладоши. Мартин и Ракель подхватили мелодию вместе с толпой.Звуки музыки нарастали и нарастали и вдруг оборвались полной тишиной.Воспользовавшись паузой, Мартин сказал:— Ну как, Лина? Достойно мы похоронили Брета?Лицо Лины на миг потемнело, потом прояснилось.— Достойно, сенатор! Да, очень! Я этот день никогда в жизни не забуду! — Она задумчиво покусала губу. — Только вот не знаю, можно ли обо всем этом написать в статье. Поймут ли меня?— Значит, все-таки решила писать?— О да. Просто обязана. Должна рассказать все, что знаю и помню о Брете. Хотя не уверена, опубликует ли такой материал мой редактор. Статья же будет больше о Брете как о личности, а не только о футболисте.— По-моему, могут опубликовать. Брет был очень популярен по всей стране…Он осекся на полуслове, поскольку вновь грянула музыка, на этот раз оркестр исполнял залихватскую версию «Радостного блюза». Толпа дружно подхватила знакомую мелодию.Шум стоял такой, что разговаривать было невозможно, и Мартин шел в молчании, попыхивая сигарой.Не успел он сделать несколько шагов, как почувствовал, что чья-то ладонь крепко сжала его локоть, и Рексфорд Фейн прокричал ему в ухо:— Черт бы тебя побрал, Мартин, мне нужно с тобой поговорить!Вздохнув, Мартин нехотя кивнул в знак согласия. Он остановился и жестом предложил Ракель и Лине продолжать путь без него. Они с Фейном отошли на тротуар и дождались, пока шествие не удалилось настолько, что шум почти стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76