В своих оценках Грина он оказался прав. Парень стал неуправляемым и превратился в угрозу для самого существования Лиги. Ни один человек в своем уме, пусть даже обуянный расовой ненавистью к белым, не станет стрелять в кучу вооруженных полицейских.Так что полиция оказала Эбону добрую услугу. У него не было возможности взять и выгнать Грина из Лиги: тот ни за что бы с этим не смирился. Его пришлось бы убирать. А полиция решила эту проблему ко всеобщему удовольствию. К тому же, как был уверен Эбон, теперь возникнет весьма выгодный побочный эффект. Так бывает всегда, когда полицейские убивают чернокожего — не важно, при каких обстоятельствах. Живой, Грин был бы помехой. Мертвый, он скоро станет принесшим себя в жертву мучеником. Уж об этом Эбон позаботится, будьте уверены.Эбон, держась поближе к стенам зданий, крался по тротуару, пока не поравнялся с платформой сенатора. Там он увидел, как капитан Форбс приказывает водителю тягача убрать платформу с дороги. Когда платформа приблизилась к тому месту, где стоял Эбон, он рассмотрел стоящего на ней Мартина Сент-Клауда. Лицо сенатора было искажено ужасом и горем, но он был явно цел и невредим.У Эбона вырвался вздох облегчения. Если бы Мартина убили, он был бы по-настоящему огорчен. Помимо того что сенатор вызывал у Эбона, как бы он этому ни противился, чувство приязни, Эбон в глубине души сознавал, что в одном Мартин был прав: он делал все, что в его силах, чтобы помочь чернокожим людям. И его гибель нанесла бы ущерб делу всего негритянского населения.Кое-кто из находившихся на платформе стал спрыгивать на мостовую, и взгляду Эбона предстал распростертый на досках Брет Клоусон, голова его покоилась на коленях какой-то блондинки.После получасовой задержки парад, лишившийся одной платформы, продолжил свой путь.— Подайте хоть что-нибудь, мистер. Умоляю, мистер!Лишь те, кто находился в непосредственной близости от места происшествия, знали причину заминки, но только немногим из них было наверняка известно, что именно случилось. Конечно, тут же поползли слухи: произошла стычка, в перестрелке погибло несколько негров и два полицейских, сенатор Мартин Сент-Клауд убит черномазым, губернатор направил к месту событий Национальную гвардию и так далее…Но слухи эти лишь добавили остроты масленичному гулянью. А вскоре о них забыли и зеваки, и участники шествия.Дождем сыпались дублоны; народ вопил, хохотал и беззастенчиво проталкивался поближе к колоннам парада. Те же среди все сгущающейся толпы продвигались по Кенел-стрит, пока не свернули во Французский квартал, где улицы были значительно уже, а давка в толпе стала почти невыносимой. Люди высовывались из окон и стояли на узеньких балкончиках, приветствуя парад криками и швыряя вниз пригоршни конфетти, а иногда все что ни попадало под руку.Толпа несла потери. Двое скончались от сердечного приступа. Споткнувшуюся женщину затоптали: одна нога у нее оказалась сломанной в двух местах. В подъезде, мимо которого медленно проплывали платформы и безоглядно спешили люди, зверски изнасиловали девушку. У женщины на девятом месяце беременности прямо на тротуаре начались преждевременные роды. В этом случае толпа благородно потеснилась, чтобы освободить ей хотя бы какой-то пятачок пространства. К счастью, среди зевак нашелся врач; доктор этот, не сумевший подавить в себе чувство долга, был трансвеститом, щеголявшим в костюме южной красавицы. Ему поэтому, считай, повезло, поскольку все в толпе приняли его за акушерку. На следующий день по городу пронесся слух о том, что, благополучно родив здорового младенца, новоиспеченная мамаша на своих двоих сопровождала арьергард парада.— Подайте хоть что-нибудь, мистер. Умоляю, мистер! ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯСКОРБНАЯ СРЕДА Глава 19 Рексфорд Фейн, хотя и тщательно скрывал свое состояние, был вне себя от ярости.В его доме собралось две дюжины гостей, которых он пригласил к себе на вечеринку после бала.Они усиленно поглощали предлагаемые напитки и болтали между собой, превознося сегодняшний парад, похваливая и одновременно поругивая бал Рекса, в общем, веселились вовсю, как и полагается на любом приеме у Фейна.И все же подспудно в поведении гостей ощущалось почти похоронное настроение. Веселье казалось фальшивым, смех — деланным.Фейна это беспокоило меньше всего. Определенная доля натянутости была вполне естественной. Хотя попытка покушения на сенатора Сент-Клауда провалилась, другого человека все-таки убили. Человека, в Новом Орлеане хорошо известного, во всяком случае среди футбольных болельщиков. А они, Фейн был в этом уверен, разнесли молву о гибели Брета Клоусона по всем происходящим сегодня вечером в Новом Орлеане балам и вечеринкам. Завтра с выходом утренних газет эта весть будет на устах у всех новоорлеанцев.Но больше задевало Фейна, что на его приеме отсутствовали Мартин Сент-Клауд и его супруга. Хотя уже перевалило за полночь, они так и не появились.Фейн, который держался в сторонке и мрачно прихлебывал разбавленный содовой бербон вместо обычного на людях пунша «Плантаторский», в глубине души уже понял, что Сент-Клауды к нему на вечеринку не придут.Фейн в течение дня и вечером несколько раз звонил Мартину в гостиницу, и каждый раз там ему отвечали, что сенатор распорядился ни с кем его не соединять.Более того, ближе к вечеру Одри вернулась домой вся в слезах, что было для нее вовсе не свойственно. Мартин не только не пришел на свидание в их гнездышко, но даже не удосужился ей позвонить.В общем-то Фейн не винил Мартина за то, что тот малость перепугался. Пуля, в конце концов, предназначалась-то ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76