Кое-где у дома сидели смуглолицые хозяева, покуривая в стоическом молчании и не обращая никакого внимания на прохожих.Лина вдруг замерла и, дернув Брета за рукав, воскликнула:— Ты только посмотри, Брет!Сквозь решетку массивных чугунных ворот виднелся просторный двор, засаженный яркими цветами, на которые бросали тень смоковницы и пальмы.До Лины донеслось журчание ниспадающих струй фонтана.— Ну разве не прелесть, Брет!— Прелесть, прелесть, — буркнул он и потянул Лину за руку.Они свернули за угол.— А вот это тоже прелесть, а?Он кивком головы указал в проулок. Двое бродяг, обтрепанных как чучела, спали на земле бок о бок. На груди одного из них в такт с дыханием покачивалась пустая винная бутылка.— Вот тебе твой прелестный Новый Орлеан. Изумительной красоты дворик, а в нескольких ярдах от него — два храпящих алкаша.— Ого, мы вдруг стали такими социально озабоченными! — ласково протянула Лина. — А что, в других городах таких алкашей нет? В Нью-Йорке, в Бауэри по ночам бродяг — как селедок в бочке.— Может, и так, — нехотя откликнулся он, — но в Новый Орлеан они набиваются тысячами. Погода приятная, тепло даже зимой, ночуй себе прямо на улице. Их здесь собирается столько, что полиция давно перестала их задерживать. Тюрьмы не вмещают.— Послушать тебя, можно подумать, что ты этот город просто ненавидишь.Брет удивленно моргнул.— Ненавижу? Новый Орлеан? Да я его обожаю!Родился и вырос меньше чем в пятидесяти милях от этого самого места. И город знаю как свои пять пальцев. Просто противно смотреть, как он превращается вот… вот в такое! И все!— Брет, послушай, все меняется. И города тоже.Я, например, родилась не в Нью-Йорке, но бывала там десятки раз, и люди, которые там живут всю свою жизнь, говорят, что город жутко изменился. То же самое говорят о Чикаго, Лос-Анджелесе, даже о Сан-Франциско. Все меняется, Брет. — Она сжала его ладонь. — Даже люди могут измениться.Что заставило ее произнести эти последние слова? «Может, — мелькнуло у нее в голове, — я пытаюсь что-то ему внушить?»— Ладно, ты права, Лина. Сам не знаю, что на меня вдруг нашло… — Лицо его прояснилось. — Пошли-ка лучше к Фейну на бал, повеселимся как следует!Эстелл Эндоу, морща лоб и шевеля губами, в третий раз перечитывала дневник мужа с самого начала.Она не подозревала о существовании других дневников, спрятанных в запертом чемоданчике под кроватью. Но даже если бы ей это было известно, она, прикованная к инвалидному креслу, достать бы их не смогла. А в этом дневнике Эндоу она кое-что прочитала:«Для того, чтобы наш мир очистился, чтобы началась новая жизнь, многим придется умереть. Прежде всего тем, кто занимает высокие посты, кто правит нашими судьбами. Эти люди были избраны народом для служения народу. Однако они забывают о народе, как только приходят во власть. Они берут взятки, начинают пьянствовать, предаваться разврату с размалеванными девками. По телевизору они проповедуют ересь и бунт, говорят людям, что можно не повиноваться законам человеческим и Божьим.Такие, как они, должны умереть!Зло должно быть наказано.Но их так много. Я должен быть осмотрителен.Должен выбрать только наиглавнейших из них. Ведь я один, а их множество. И меня могут убить до того, как я успею исполнить свой долг. Но, как сказано в Библии, тот, кто стоит до конца, да спасен будет!»Эстелл оторвалась от чтения. К чему перечитывать все это в третий раз? Какие еще могут быть сомнения… Ее Френ, ее заботливый нежный Френ собирается кого-то убить, какого-то сенатора США!Охваченная невероятным волнением, она в отчаянии стиснула пухлые ладошки. Господи, что же ей делать, ну что делать?Ей пришло в голову дождаться возвращения Френа и выложить ему, что она все знает, что она добралась до его дневника. А если он станет все отрицать?Конечно, он так и сделает, придумает какую-нибудь небылицу. Он может даже — при этой мысли ее охватил озноб, но страшное предположение упорно не шло из головы, — он может даже убить ее! Нет, нет, Френ никуда не поднимет на нее руку! Это просто немыслимо!Если она сообщит в полицию, его арестуют. Однако просто представить себе Френа в тюрьме для нее было невыносимо. К тому же если его упрячут в тюрьму, то что с ней-то станет? Она же не способна сама о себе позаботиться: будет чахнуть, чахнуть и погибнет!Внезапно в голову ей пришло возможное решение. Она принялась лихорадочно листать дневник с самой первой страницы в поисках упоминания имени Френа или чего-либо другого, что могло бы раскрыть личность писавшего. Ничего, абсолютно ничегошеньки! Имя свое он не проставил ни в одном месте Записи сделаны, естественно, от руки, но полиция смогла бы связать их с Френом в том случае, если бы знала его имя и имела образец его почерка, что было маловероятно.Значит, так она и поступи г: упакует дневник и отправит его в полицию по почте. Таким образом они узнают об угрозе жизни сенатору США и станут бдительно его охранять, так бдительно, что Френу и близко подойти не удастся.Эстелл отыскала немного коричневой оберточной бумаги, обрывок бечевки и соорудила аккуратный пакет. Большими печатными буквами она написала на нем. «ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ, НОВЫЙ ОРЛЕАН, ЛУИЗИАНА». Без обратного адреса, само собой разумеется.Подходящих весов у нее не было, но она на глазок прикинула возможную сумму почтовой пошлины. Наклеила на пакет все марки, какие только нашлись в доме Она была убеждена, что такому адресату, как полицейское управление, почта доставит пакет, даже если на нем и не будет хватать марок.Покончив с этим, — она выехала на балкон и позвонила в колокольчик, который Френ — ее милый предусмотрительный Френ — подвесил там специально для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76