– Все придет в свое время.– Все?– Надеюсь. – Доктор Парат выключил магнитофон и пощупал пульс Натали, которая лежала сейчас на кровати. Вид у него был озабоченный, и еще немного поколебавшись, он наконец решился поговорить с ней прямо. Не отпуская ее запястья, он сказал: – Мне необходимо узнать у вас кое-что важное.– Пожалуйста.– Вопрос весьма деликатный.Натали почувствовала, что пульс ее учащается, она видела: доктор Парат очень взволнован и не уверен в себе.– Спрашивайте, что вам надо доктор, не стесняйтесь.– Молодец, девочка, – сказал он, все еще подбирая нужные слова. Затем, решившись, он повернул ее руку ладонью к себе и указал на тоненький маленький шрам.Натали, тоже взглянув на него, пожала плечами.– Наверное, несчастный случай? – предположила она.Доктор Парат улыбнулся и кивнул.– Я видел не раз такие шрамы, могу утверждать наверняка что вы порезались, хозяйничая на кухне.Натали хотела вспомнить, но не могла.Теперь доктор Парат чуть приподнял ее левую голень и указал на еще один шрам, на стопе.– Уверен, мама отругала вас за то, что бегали босиком.Натали засмеялась.– Что все это значит? История ранений и ссадин в жизни Натали Парнелл?Доктор не засмеялся, хотя обычно охотно реагировал на ее шутки. Сейчас ему, похоже, было не до смеха.Он еще раз взглянул на нее и, медленно дюйма на три закатав кверху ее рубашку, показал что-то внизу живота.– А вот этот рубец произвел на меня потрясающее впечатление. Я восхищен искусством хирурга – его почти невозможно разглядеть. Техника превосходная.– Аппендицит?– Нет, ваш аппендикс при вас.Натали продолжала гадать дальше.– Желчный пузырь?– Внутренние органы у вас в полном порядке.– Может, я споткнулась и упала на что-нибудь острое?– Нет, здесь не несчастный случай, разрез был сделан специалистом. – Достав папку для бумаг, он показал ей медицинскую карту. – Я надеюсь, вы готовы меня выслушать.Натали не могла понять, к чему ей следует быть готовой, но, на всякий случай, насторожилась.– Когда вы впервые попали в эту больницу, вас очень тщательно обследовали.– Понимаю.– Более чем тщательно. – Он взял карту и перелистал страницы. – Такого шва у вас не было, когда семь лет назад вас привезли сюда. Я знаю, что говорю, потому что у нас есть фотографии сделанные Джудом Райкеном для его фирмы, которые понадобились, чтобы уладить юридические вопросы.Натали задумалась.– Со мной могло что-то случиться в санатории.– В записи о вашем поступлении в санаторий этот рубец уже упомянут. В промежутке между пребыванием в больнице и санаторием вы подверглись операции. – Он замолчал, чтобы дать ей подумать. – Натали, я рассказываю это сейчас потому, что хочу попробовать сделать так, чтобы вам удалось побыстрей все вспомнить самой.Натали начинала понимать, что он настроен серьезно, куда серьезнее, чем бывало прежде. Она посмотрела на рубец и потрогала его пальцами. Он был гладкий на ощупь и почти незаметный, как едва видимые карандашные штрихи. Она посмотрела на доктора.– А при какой операции делают подобный разрез?– Вот я и хочу загипнотизировать вас и узнать.Натали издала забавный смешок.– Загипнотизировать... меня? Я думала, гипноз – это просто фокус.– Нет, иногда он бывает очень полезен.– Только вы должны обещать, что не заставите меня кукарекать.На этот раз он засмеялся, но лицо его осталось серьезным.– Если вы не против, на сеансе будет присутствовать доктор Роузен. Я говорил с ней сегодня, она поддерживает мою идею.– Договорились. – Натали доверяла Барбаре Роузен, психологу больницы.– Натали, – предупредил доктор, – вы должны понять – я намерен вторгнуться в область вашего подсознания, поэтому некоторые воспоминания, вырвавшись наружу, могут явиться для вас полной неожиданностью.– Что это значит?– Как вам известно, я очень много работал с людьми, перенесшими коматозные состояния.Натали ждала. Доктор Парат тщательно взвешивал каждое слово.– Если уж вы решились, доктор Парат, то договаривайте до конца.– Совершенно справедливо, – покрепче сжав сложенные перед собой руки, он принялся объяснять: – я убежден, что пациенты, находящиеся в коме, могут слышать.– Могут слышать? Даже будучи без сознания?– Слух работает, шум проникает в ухо, раздражает барабанную перепонку, слуховой нерв посылает сигнал мозгу, а мозг как магнитофонная пленка регистрирует звуки. Так вот, я хочу прокрутить назад именно эту пленку.Натали призадумалась.– Семь лет потеряны, к чему знать, что мне пришлось услышать за все прошедшие годы? Я же все равно спала.Доктор Парат помолчал. Он еще с минутку подумал, но потом решительно сказал:– Перенесенные травмы всегда чреваты отдаленными последствиями, причем не только физическими, но и умственными. Как я полагаю, первой травмой такого рода стал несчастный случай...– А второй – эта странная операция? – спросила Натали.– Да.Натали искала и не находила причины для отказа.– Может, я ходила во сне, или что-нибудь в этом роде? Я семь лет провела в постели, так ведь? Может, я упала с кровати и разбилась?– А может быть, мы все же попытаемся узнать точно?– Я понимаю, но все же, что подозреваете вы?На доктора Парата ее вопросы и подковырки произвели впечатление, и он решил немедля перейти к делу.– Вы должны довериться мне. Я даю вам слово, что не наврежу вам, не причиню боли. Мне очень важно знать, что вы слышали.Его тон ее озадачил.– Что я слышала – о чем и когда?Парат отвернулся.– Если мне когда-нибудь понадобится юрист, Натали, то вы будете первой кандидатурой. Доктор Роузен спустится с минуты на минуту. А пока вы можете меня еще поспрашивать, если хотите.– Я ничего не понимаю, но согласна послушаться вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75