Она умна. Строгих правил. Старик симпатизировал ей и полагал, что у нее есть голова на плечах.
Если Ричард вернется кающийся, помолвленный с Тори, Эллиот Беннеттон в три минуты растает.
Тори не верила, что Ричард уже восстановлен в правах. Скорее всего, он собирался идти к отцу после разговора с ней. С другой стороны, Ричард был достаточно самоуверен, чтобы не сомневаться в ее «да» и считать, что прощение отца у него в кармане.
Уверенная в своей правоте, или, по крайней мере, в том, что она недалека от истины, даже не испытывая к Ричарду никаких чувств, напротив, будучи холодна, как лед, Тори сказала, что он может взять свое предложение и засунуть его себе в задницу.
– Ты пожалеешь об этом, – пообещал Ричард.
Но тут зазвучала музыка, и координатор свадьбы дал ей сигнал занять ее место в процессии.
– Нет, не пожалею, – уверенно ответила она с чувством собственного достоинства.
– Вот как? Отлично, только не забудь, чья подпись стоит на чеке, по которому ты получаешь зарплату.
– До тех пор, пока это подпись твоего отца, а не твоя, полагаю, я в безопасности, – парировала она, чувствуя себя освободившейся, когда вернулась на место в процессии позади Сьюзен и Кит и перед дочерью Ники Марни, которая выглядела заинтригованной.
Со звуками свадебной музыки суматоха постепенно улеглась, и церемония началась.
У всех подружек невесты платья были разные. Они все были созданы молодой модельершей, выписанной Пейдж из Милана. Ту пару недель, которые модельерша провела здесь, она со своими помощниками работала день и ночь, создавая эти произведения искусства одно за другим, каждое лучше предыдущего. Огромные вздутые шелковые рукава, скрадывающие плечи на одном; пышные складки на другом. Только платье Пейдж до сих пор еще никто не видел.
Тори погрузилась в полудрему, загипнотизированная высокими белыми свечами, ярко мерцавшими в роскошном, украшенном цветочными гирляндами канделябре, упиваясь сильным ароматом цветов, тяжело висевшим в воздухе.
Казалось, струны скрипок надрывались в самой глубине души Тори, когда она смотрела вслед Кит, первой двинувшейся по проходу – прелестный образ впечатляюще белой, величественной свадьбы. Старомодная мягкая музыка находила отклик даже в самых очерствелых сердцах.
Она думала о Тревисе. А потом – о Ричарде.
Мечты обратились в дым, подобный тому, который поднимается от пламени свечи, таинственно тая в воздухе.
Следующей по проходу пошла Сьюзен. Она сама была похожа на невесту, когда, соединившись с Марком, который взял ее под руку, ступала медленными осторожными шагами в такт с ним, как будто это была репетиция их собственной свадьбы. Тори наполнилась теплым чувством, глядя на эту очаровательную пару.
На Сьюзен было колье из белого неровного жемчуга, которое подарил ей в прошлом году на Рождество ее старый приятель из Стоктона Билли Донахью, и оно переливалось под лучами света. Это был прощальный подарок, компенсация, предложенная им после того, как она обнаружила, что он спит с ее секретаршей. Она почти не носила его – надевала иногда, но тут же снова снимала. Но колье было белым, и она решила, что уже пора забыть Билли Донахью.
Следующей была очередь Тори, и она смущенно улыбнулась, грациозно выйдя на всеобщее обозрение и соединившись с ближайшим другом Ники. Ей улыбались знакомые, и она улыбалась в ответ на всем пути к алтарю, где разделилась со своим партнером, чтобы занять места напротив друг друга.
Следом шли Марни и Тип.
Далее двигалась пара, – племянница и племянник Ники – уменьшенные копии подружек невесты и шаферов, робко ступавшие по проходу, вызывая вокруг ахи и смех. Девочка рассыпала вокруг лепестки роз из корзинки, а мальчик нес бархатную подушечку с кольцами.
Музыка нарастала и вдруг затихла на верхней ноте, и все затаили дыхание в ожидании невесты и жениха.
Пейдж хранила в полной тайне все детали праздника и своего свадебного наряда, и Тори почти ожидала услышать, как оркестр вместо «Вот идет невеста» грянет что-нибудь, типа «Материальной девочки» Мадонны.
Поэтому, когда ударил знакомый традиционный марш невесты, это оказалось большим сюрпризом, чем что-либо другое, обнаруживая тем самым еще одно измерение Пейдж, чья интригующая красота заставила всех затаить дыхание.
Ее дань традициям проявилась в вызывавшем благоговение белом шлейфе, которому, казалось, нет конца, в призрачно белой фате, закрывавшей спокойное, фарфорово-идеальное лицо, в кружевном высоком викторианском воротнике платья.
Но затем, по мере того как невеста продолжала свой притворно-застенчивый марш по проходу, становилось понятно, что охи, вырывающиеся у зрителей, вызваны не только захватывающим белым видением, но и не менее захватывающим зрелищем спины неугомонной Пейдж. Ее платье имело сзади глубокий вырез, полностью открывавший спину до самой попки.
Теперь это была дерзкая, ищущая острых ощущений Пейдж, которую они все знали и любили. Пейдж, которая сумела пленить и поймать в силки Ники Лумиса. Неудивительно, что она не позволила никому увидеть свое платье до свадьбы.
Уж кто-кто, а Пейдж сумеет сделать выход.
Тори заметила, что священник улыбается, ожидая невесту.
«Интересно, как ему понравится ее спина», – подумала Тори, сдерживая смех.
Священник понятия не имел, что означает это сдержанное хихиканье вокруг, когда произносил церемониальные слова, ему было достаточно, что все так взволнованы и заинтересованы.
Ники, казалось, был доволен шоу, устроенным Пейдж, больше всех. Он украдкой заглядывал ей за спину, очарованный и совершенно счастливый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155