Было поздно, очень поздно — самые темные часы ночи. Луна уже зашла, но заря еще не коснулась неба.
Лара приникла головой к плечу Слейда, обнимая его, и думала, какой счастливой она была теперь, когда нашла этого мужчину… Мужа.
Он занимался с ней любовью с дикой страстью и с такой потрясающей нежностью, что она рыдала в его объятиях. Затем он прижал ее к себе, и она провалилась в сон, защищенная в его руках.
Лара вздохнула, уткнулась лицом в плечо Слейда и нежно поцеловала его.
Какой дурой она была, сопротивляясь этой свадьбе, думая, что Майкл — все, что ей нужно. Ребенок был радостью ее существования и всегда будет, но Слейд… Слейд был кровью, текущей в ее венах. Он был теплом ее души, биением ее сердца…
О, как она любит его! Теперь она это знает, без сомнения. Оставалось только надеяться, что настанет день, когда она сможет сказать ему об этом — прижаться к спящему мужу, разбудить его нежным, долгим поцелуем, улыбнуться ему, когда он откроет глаза, и сказать…
— Сладкая.
Он поцеловал ее снова и поволок на себя. Она обвила руки вокруг его шеи. Его тело было таким теплым, таким возбужденным, и она снова чувствовала, как пульсирует кровь, когда он начал двигаться под ней.
— Ммм… Это похоже… это похоже на…
— По-моему, тоже, — прошептал он и снова сделал движение.
— Ты не можешь. В смысле, разве ты можешь? Не так скоро. Не после… Ой!
— Именно что «ой», миссис Бэрон. Лара хихикнула.
— Одно из преимуществ молодого мужа.
— То есть?
— Ты разве не видел в свидетельстве о браке? Я на два года тебя старше. Слейд хмыкнул.
— В следующую пятницу у меня день рождения, так что скоро эта роковая пропасть между… эй! — Он рассмеялся, получив предостерегающий толчок в бок. — Мне нравятся женщины старше меня.
— Ax, вот как?
— Ну, конечно. — Она ощущала его улыбку, когда он уткнулся ей в шею. — Так несложно сделать их счастливыми. Например…
Она хотела подразнить его, сказать, что совершенно не понимает, о чем он, но он уже медленно покрывал поцелуями ее тело, облизывал груди, бедра, наслаждаясь ее вкусом. Затем он вошел в нее, медленно надавливая…
И она была потеряна для ночи, для мира, для всего, кроме него.
Первые лучи зари разбудили Слейда — они и шебуршание мышей на кухне.
Это было его первой мыслью, когда он лежал, слушая звон металла и стекла. Пара полевых мышей поселились в доме, когда он только его построил. «Но мыши не готовят бекон», — подумал он, вдыхая приятный запах. Они также не включают радио и не поют. А если бы и пели, он сомневается, что это был бы такой глубокий, сексуальный альт.
Он натянул джинсы, застегнул молнию, босиком тихо прошагал через дом в кухню и застыл в дверях.
Лара склонилась над стойкой, спиной к нему. Кофе капал через фильтр в стеклянный кофейник, а она выкладывала поджаренные кусочки бекона на тарелку. На плите стояла раскаленная сковородка, а миска с тем, что — он надеялся — было тестом для оладьев, ждала своей очереди.
Слейд ухмыльнулся, скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. Его жена любила хозяйничать — это был приятный сюрприз. Она сновала от холодильника к плите с расторопностью, которой он не ожидал, и напевала старую песенку Элтона Джона. И слегка пританцовывала.
И как прекрасно это было!
Он подумал, что ей не понравилось бы, что он ее разглядывает. Она могла повернуться внезапно и, пожалуй, снова ему врезать, но риск того стоил. Мужчина должен быть святым, чтобы не захотеть поболтаться рядом и не насладиться зрелищем. Лара со своими великолепными волосами, струящимися по плечам, в его старой футболке и кружевных трусиках…
Это смешно. Он смотрит на свою жену и снова заводится, и…
Лара обернулась, увидела его и резко вскрикнула.
— Эй, — Слейд поднял руки, — я не хотел тебя напугать. — Он рассмеялся, глядя на ее лицо, прошел через кухню, приподнял ее и подарил ей нежный, долгий поцелуй. — Доброе утро, дорогая.
Лара улыбнулась.
— Доброе утро. Завтрак почти готов. Слейд наклонился через нее и стащил кусочек бекона с тарелки.
— Ммм… какой поджаристый. Как раз так я люблю. А это будущие оладушки?
— Они. — Лара повернулась к плите. — Ты ведь любишь оладьи?
Слейд ухмыльнулся и уселся на краешек стойки.
— Покажи мне Бэрона, который не любит! Лара улыбнулась и начала выливать тесто на сковородку.
— Сколько вас там? Бэронов, я имею в виду.
— Ну, сейчас посчитаю. Старик Джонас — наш отец. Гейдж и Тревис — мои братья. И наша сводная сестра — Кэтлин, хотя она не совсем Бэрон… — Он помедлил, и его голос смягчился. — Тебе они все понравятся, милочка, даже отец. И ты понравишься им.
— Надеюсь, — сказала она с нервным смешком. — Ты им уже сообщил? О нас?
— Нет. Нет еще. У моих братьев какие-то проблемы. И потом, все случилось так быстро… — Слейд потянулся за кусочком бекона. Он не хотел говорить о неприятных обстоятельствах их женитьбы, особенно сейчас, после этой ночи. — А как ты? Кому-нибудь сказала? Лара подбросила оладью на сковородке.
— Нет. — Она сказала это так тихо, что он еле расслышал. — У меня есть только мать и сестра. И… и я не так близка с ними.
— А-а, — произнес он и ждал, что она продолжит, но она замолчала. Он попробовал представить, как это не быть близким Трэву или Гейджу, и не смог. — Ну… а где они живут?
— Не в Атланте. — Лара принялась раскладывать оладьи по тарелкам. — Моя мать — со своим третьим мужем. А может, он у нее живет. Я толком не знаю. Все, что я знаю, — что он обращается с ней как с грязью. Моя сестра замужем. — Она подняла на него глаза, и они неожиданно наполнились вызовом. — Ее муж обращается с ней так же.
— Эй. — Слейд сполз со стойки, — Лара, дорогая… Она отвернулась и поставила тарелки на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46