— Вы замужем? — (Она покачала толовой.) — Помолвлены? — Она снова качнула головой. Слейд приблизился, их разделяло только дыхание. — Я тоже нет. Мы никому не сделаем больно. — Он протянул руку и взял ее ладонь. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, как дрожат у нее пальцы.
— Я хочу тебя, Лара. Она покраснела.
— Я не могу!
— Нам будет очень хорошо вместе, — убеждал он, сжимая ей кисть.
Она снова покачала головой.
— Я… я даже не знаю тебя.
— Нет, знаешь. Ты знала меня всегда, так же, как и я тебя. — Он сказал это низким, хриплым голосом. — Что касается деталей… Я архитектор, живу в Бостоне. Не женат и ни к кому не привязан. Мне двадцать восемь. Я только что побывал у своего доктора, и он заверил меня, что я так здоров, что могу пережить и Мафусаила. Что еще ты хочешь знать, кроме того, что я никогда так не хотел ни одной женщины, как хочу тебя?
И тут — он никогда этого не забудет — она уставилась на него, и что-то в этих голубых глазах изменилось. Ему показалось, что она взглянула на него не как на мужчину, который пристает к женщине, а как-то по-другому, он не мог понять, как. У нее на лице было то же странное выражение, что и час назад.
Слейд почувствовал себя неуютно. Но это ощущение растворилось в страстном желании, когда с ее языка сорвалось:
— Это… это безумие! Даже говорить о таких вещах!.. Он едва ощутимо приложил палец к ее губам. Он был бы не против поцеловать эти губы, если бы не боялся потерять то немногое, что уже смог завоевать.
— Я поймаю такси. Здесь недалеко есть отель — я там останавливался. Они меня знают, они найдут нам комнату.
— Такси? И отель… в такую погоду? — Лара издала странный звук, походивший на смех. — Ты слишком самоуверен!
— Если бы я был самоуверен, — ответил он едва слышно, — я бы не умирал от страха, ожидая твоего ответа.
Он и теперь помнил этот момент. Шум — везде вокруг них. Шарканье ног, толчея, усталые путешественники, ищущие, где бы приткнуться и переночевать. И в самом центре этого водоворота — ее молчание. Наклон ее головы, когда она посмотрела на него. И это нечитаемое нечто в глубине ее глаз.
— Да, — прошептала она.
Он не помнил, как они выбрались из зала, поймали такси, как ехали к отелю и он обнимал ее за плечи, а уже в отеле, в вестибюле попросил подождать секунду, пока он забежит в аптеку.
— Не надо, — сказала она, поглядев на него все с тем же странным выражением, — в этом нет необходимости.
Слейд помнил ощущение удовольствия, охватившее его от этих слов: значит, между ними не будет латексного барьера… а вслед за ним — всплеск ярости, когда он догадался, что Лара отслеживает свои циклы, а значит, имеет какие-то сексуальные отношения, никак не связанные с ним.
То, что он почувствовал, было даже больше, чем ярость. Это был болезненный укол примитивного мужского чувства собственности. Но потом они оказались в комнате, отгороженной от всего остального мира, и он перестал думать и потянулся к ней.
Она запаниковала.
— Нет. — Голос у нее дрожал. — Мне жаль, Слейд, но я не могу сделать это. Он гладил ее по лицу.
— Ты только поцелуй меня, — прошептал он, — поцелуй меня всего один раз, и я клянусь, если ты захочешь уйти, я не буду тебя удерживать.
Она не двигалась, просто смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Он вспомнил. Это произошло в «Эспаде»: жеребенок отбился от стада и попал в ловушку. Ужас в его глазах, безумный, дикий взгляд, изгиб жеребячьей шеи. И ужас кобылы, и то, как она успокоилась, когда жеребенок наконец очутился возле нее, целый и невредимый.
— Лара, — прошептал он. Медленно, осторожно, наблюдая за ее тревожным взглядом, он приблизил губы и поцеловал ее. Это было трудно — сдерживать себя, но он нежно целовал ее губы, пока они не потеплели и не разжались.
— Слейд, — выдохнула Лара, и звук его имени на ее губах заставил его застонать.
Он обнял и прижал ее к себе. Она приподнялась, обхватила руками его за шею, запустила руки ему в волосы.
— Пожалуйста, — зашептала она, — о, пожалуйста, пожалуйста…
А потом он отнес ее в кровать, раздел, распустил ее великолепные волосы и делал все, что он хотел, и все, что хотела она.
Шторм превратился в снежный буран. Он бушевал весь день и всю ночь, и все эти часы и минуты они провели в постели.
Это было похоже на сбывшуюся мечту: Лара в его руках, ее запах на его коже. Ее тепло обволакивало его, даже когда они выдохлись и погрузились в сон.
Этот сумасшедший секс с прекрасной незнакомкой, пока за окном беснуется шторм, станет невероятным воспоминанием на долгие годы.
На рассвете что-то — возможно завывания ветра, разбудило его. Лара спала в его руках. Он смотрел на нее и думал, что они, когда уляжется непогода, пойдут каждый своей дорогой. Она аудитор, живет в Атланте это все, что она рассказала ему о себе. Слейд вспомнил и о том, как она дала ему понять, что не желает пользоваться презервативами, и его вновь охватила злость: у нее была своя жизнь, куда ему не было хода.
Он попытался представить себе эту жизнь. Дом Лары, которого он никогда не видел, ее друзья, которых он не знал. Мужчины, о которых он не хотел думать.
Что-то защемило в сердце. Слейд разбудил Лару поцелуями и нежно коснулся ее груди.
— Лара, — прошептал он.
Она открыла глаза и сонно улыбнулась.
— Слейд? Что случилось?
Действительно, что случилось? Она жила на юге, он — на северо-востоке. Что он может ей сказать? Что будет прилетать на выходные? Он не мог летать на выходные к каждой женщине, с которой спал.
«Оставь здесь зубную щетку и какую-нибудь одежду», — наверное, скажет она. А потом ей захочется, чтобы он заявлялся в пятницу вместо субботы и уезжал в понедельник, а не в воскресенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46