Наступила долгая тишина, как будто аудитория не знала, что ей делать с только что увиденным, а затем начались аплодисменты, раскатываясь все громче и громче, когда Самсон поднимался, чтобы раскланяться.
Когда она вслушивалась в хор: «Браво!» и «Смело!» – ей было ясно, что картина станет еще одним триумфом Самсона.
Он вытащил своих звезд на сцену, вызвав еще одну волну аплодисментов. И все же Стиви больше не чувствовала себя звездой. В компании лучших своих друзей она ощущала себя как те потерянные души в картине и просто плыла по течению, не зная, что с ней будет дальше.
7
Ли Гаррисон Стоун потянул за ворот накрахмаленной рубашки. Затем, вспомнив, что его показывают на экране, уронил руки. «Первоклассный, подходящий жених» – так назвал его аукционер, – и это слово, вызвав в его памяти первоклассный кусок мяса, выдавило из Ли смущенную улыбку. Но если уж он взялся играть эту роль, то не должен выглядеть таким нервничающим и не желающим находиться в аукционном блоке.
– «Покупка жениха» была одной из наших самых доходных программ на прошлогоднем бале, – объяснила ему Розалинда Фенвик, – и все, что мы от тебя ждем, это чтобы ты устроил какой-нибудь осчастливленной молодой женщине – вообще-то, не обязательно молодой – запоминающийся вечер. – Она была давнишней подругой матери, а также председательницей благотворительного бала в Уолдорфе в пользу городского приюта. – Разумеется, все это не облагается налогами, – продолжила она. – Да еще такой удобный повод.
Это действительно хороший повод, успокаивал себя Ли, разглядывая женщин в красивых платьях; которые толпились вокруг возвышения для оркестра, где сидели, «выставленные на продажу», двадцать холостяков. Лишь по этой причине он мог простить себе, что дрогнул под напором Розалинды Фенвик. В этом была одновременно и сила, и слабость Ли: он мог сделать ради филантропических принципов то, от чего отказался бы ради любви или денег.
Аукционер выкликнул имя Лоренса Айви III и принялся перечислять достоинства, которые делали его завидной покупкой, – степень из Гарварда, вице-президентский пост в семейной брокерской фирме, приз для самого лучшего игрока в чемпионате Америки по водному поло в прошедшем сезоне. Первоначальная ставка в 500 долларов стала быстро возрастать, пока не остановилась на 950 долларах.
– Леди, – с насмешкой говорил аукционер, – это же такая смехотворная сумма. Станете ли вы копать глубже, если я сообщу вам, что мистер Айви готов предложить не только одно-единственное свидание, но и целый уик-энд на борту своей яхты «Лазурное море»? – Ставки стали быстро расти.
Когда Лоренс Айви и его яхта были проданы за 2100 долларов, Ли внезапно почувствовал, что у него заболела душа. Он-то поверил Роз Фенвик на слово и согласился сопровождать даму, которая его купит, в хороший ресторан по ее выбору, а потом в театр. Какая беспечность… а может, тщеславие? Когда он брился по утрам, то привык видеть высокое, атлетическое тело, сильное лицо, худое и мужественное, крепкую челюсть с глубокой ямкой на подбородке и ясные голубые глаза. Он привык к тому, что его называли красивым мужчиной, привык получать соответствующее этому определению внимание. Однако он никогда еще не оказывался в таком положении, когда вроде бы должен был заставить или вдохновить женщину с парой тысяч долларов, чтобы та заплатила за удовольствие оказаться в его компании. И без того он нервничал, что выставил себя на аукцион, но вот если еще его дешево продадут… вот тогда будет унижение. Может, предложить уик-энд в его загородном доме на севере штата? Нет, он не настолько еще выжил из ума, чтобы согласиться развлекать незнакомую женщину все выходные.
Слушая вполуха, как набивают цену «жениху номер два», Ли взглянул на родителей, которые болтали с Роз Фенвик. Они были яркой парой. Ребекка Стоун выглядела превосходно, элегантно, хотя красота ее казалась несколько своеобразной. Одета она была в изысканное платье от Норелла, на ней сверкала подвеска с бриллиантами и изумрудами, которую предки его матери якобы получили от императрицы Жозефины. Шерман Стоун был строен и подтянут в своей одежде от Севиль Роу, его лицо по-прежнему оставалось красивым, серебряные волосы поразительно контрастировали с круглогодичным загаром богатого человека. Благодаря безупречной внешности Ребекки и обаянию и простоте Шермана их повсюду охотно приглашали. Когда-то Ли гордился ими обоими, – но что он до сих пор уважал и ценил в них, так это супружескую преданность, которая связала Шермана и Ребекку навсегда.
Когда же Ли обнаружил, что Шерман не так уж и безупречен, как он себе представлял, когда узнал правду о мнимой преданности Ребекки, то поклялся, что его собственная жизнь сложится по-другому. И он осуществлял это обещание, отвергая все, что родители предлагали ему, – элитная школа, карьера в банковском деле, жена-аристократка. Ли был единственным в классе, кто отказался от права на отсрочку от армии; он добровольно пошел на военную службу в корпус капелланов. Без особого энтузиазма он попытался объяснить родителям, что не поддерживает войну во Вьетнаме, но чувствовал, что аморально ничего не делать для бедняков и обездоленных, у которых не было иного выбора, как либо служить, либо быть заклеймленным позором – в то время как сынки богачей просто скрывались в стороне от конфликта в колледже или аспирантуре. Мать грозилась сердечным приступом, а отец… ну, отец снисходительно разрешил, чтобы Ли побольше узнал про жизнь в реальном мире.
Ли чувствовал, что учится до сих пор. Но по-своему, а не на их манер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164