– Купил себе слишком много на завтрак сегодня. Докончи.
– Спасибо, – сказала она. Хоть он и не был самым лучшим домовладельцем, но все же порой выглядел приятным парнем. Она знала, что он купил сливочный рогалик и пакетик сока для нее, точно так же как покупал «слишком много» фруктов случайно либо «лишние» пол-фунта холодной вырезки, ухитряясь помогать Стиви так, чтобы она не принимала это за благотворительность. Ланч был ее самой главной едой за день. В остальном она перебивалась с хлеба на воду; это было единственной возможностью растянуть свой скудный заработок так, чтобы платить за квартиру и приобретать себе самое необходимое.
По лестнице она поднялась на антресоли, где сама устроила «отдел» из валявшихся прежде в беспорядке «товаров» Патрика. Вскрыв тюк одежды, которую он купил на аукционе на севере штата, она стала ее сортировать. Что-то отправлялось сразу на выброс; что-то шло в контейнер под названием «Пепел и алмаз», где все вещи, большие или маленькие, продавались по доллару за штуку. Остаток, хорошие вещи, упаковывались и отправлялись в чистку, что находилась за углом, они-то и приносили Патрику существенную прибыль. Когда одежда вернется чистой, Стиви развесит ее по собственному усмотрению на плечики под вывесками «Викторианские древности», «Ревущие двадцатые», «Баснословные сороковые» и «Кое-что приличное». С тех пор как она устроилась в «Бабушкин чердак», Стиви даже увлеклась превращением старых вещей в модные. Конечно, это была ее работа, однако она находила в этом и удовольствие, когда брала мятый жакет с фалдами, старую униформу джазмена или смокинг, кое-что добавляла и создавала умопомрачительный прикид.
Денег на развлечения у нее не было, но порой после работы она делала прическу, красилась, надевала что-нибудь из своих творений и отправлялась на Трад-Геллер или Уэст-Найнт-стрит. Там присоединялась к шумной толпе, бурлящей на тротуаре, дожидалась возможности войти внутрь и потанцевать под музыку «Мэшт потейто» или твист. Довольно часто к ней привязывался какой-нибудь парень, однако Стиви никогда не удостаивала их продолжительной беседой. Каким-то образом то, что сделал с ней адмирал, отвратило ее от секса. Она не знала точно, лежала ли за этим психологическая причина, или же она была искалечена так физически, посредством операции. Быть может, какой-нибудь парень, встретившийся ей, мог бы снова пробудить в ней этот интерес, но все равно дыхание у нее не захватывало. Там, на морской базе, Стиви была кем-то вроде принцессы королевской крови, она выбирала себе объекты для атаки и только вела счет. Однако, оказавшись в Нью-Йорке, она словно была грубо разбужена. Здесь, в этой бешеной суматохе приятно проводить время, демонстрировать свою раскрепощенность и свободомыслие оказалось гораздо труднее, люди использовали и выбрасывали прочь других людей с такой быстротой, что Стиви становилось не по себе. Одинокая и ранимая, она обнаружила, что играть в такие игры, где ты можешь проиграть, было слишком болезненно, и она стала более осторожной и недоверчивой. Кроме того, много энергии уходило у нее просто на выживание; объятия и поцелуи превратились теперь в роскошь, без которой она научилась обходиться.
Крик ярости донесся внезапно от Патрика:
– Иисусе! Стиви, спустись вниз и погляди! И как только этот тип думает зарабатывать себе на жизнь таким хламом?
Стиви поспешила вниз по короткой лестнице. Может, это она сделала что-нибудь неправильно, отсортировала не те одежды? Патрик с застывшей на лице яростью вытаскивал рубашки и брюки, покрытые оливково-коричневым камуфляжем, из огромной картонной коробки.
– Погляди-ка на это! – сказал он, поднимая рубашку, у которой один рукав был длинным, а другой коротким. – Вот что они делают для наших парней, которые сражаются во Вьетнаме! Неудивительно, что мы никак не можем выиграть эту проклятую войну! – Он швырнул рубашку на пол, на верх кучи. Стиви наклонилась и подняла ее.
– Сколько ты заплатил за все это барахло? – спросила она, задумчиво рассматривая рубашку.
– Четвертак за штуку, – сонно признался Патрик. – Однако мой поставщик сказал, что такой брак встречается изредка. Я и думал, что он имеет в виду небольшой ткацкий брак – утолщение нити, рисунок не пропечатался – либо пара маленьких дырок… ничего серьезного, что могло бы смутить покупателей. А тут что?! Да я не смогу это продать и за…
– Подожди, – перебила его Стиви, прикладывая рубашку к телу. – А что, если я просто обрежу рукава ножницами? Оставлю их неподшитыми, как подрезанные джинсы. Затем мы снабдим рубашку поясом, по талии или по бедрам, теми вот ткаными армейскими поясами… и гляди, получается мини! Если я надену это на манекен, вместе с колготками цвета хаки, клянусь тебе, что ты сможешь получить по крайней мере по десять баксов за каждый прикид. Мы назовем это новым стилем-шик – «вьет-вог»…
Глаза Патрика внезапно загорелись, когда он прикинул потенциальные доходы от последней идеи Стиви.
– Дитя, да ты просто гений! Давай за работу. Если мы сделаем это специально к Рождеству, то, может, запросим и двадцать баксов, да и сплавим партию еще до конца года. Слушай, – добавил он, – просто чтобы показать тебе свою признательность, я завтра куплю для тебя рефлектор. Нет, завтра День Благодарения. Но к пятнице ты его получишь, честное скаутское.
– Спасибо, Патрик, ты настоящий принц… Теперь ты понимаешь, почему я берегу свою любовь для тебя?
Стиви закрыла магазин уже в девятом часу. Она едва успела сделать половину из партии бракованных рубашек, но больше не могла физически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164