Каждому предлагали пользоваться библиотекой, которая хоть и была поскромнее, чем у Бена в городе, все же была полна книг и журналов по общей медицине, психологии и истории врачевания.
Когда маленькая группа пилигримов стала лучше узнавать друг друга, то каждый стал глубже вникать в проблемы другого, и тогда Бен предложил, чтобы они проводили по крайней мере часть своих групповых дискуссий обмениваясь информацией и рассказывая друг другу про наркотики и алкоголь. И именно Бен вызвался руководить этим.
– Если у вас возникнет искушение еще раз выпить или словить кайф от пилюли, – говорил он, – вспомните о том, что вы родились с десятью миллиардами мозговых клеток… кажется очень много, но это все, чем вы располагаете. Некоторые из них изнашиваются, стареют и умирают, по мере вашего старения, и это естественно. Но когда вы в больших количествах употребляете алкоголь или наркотики, то они начинают отмирать во много раз быстрее, может, в два-три раза.
И плохо то, что если даже вы и исправитесь потом, то все равно не сможете вернуть назад эти отмершие клетки мозга. А хорошо то, что после трех – шести месяцев трезвости мозговые функции восстанавливаются. Короче говоря, это означает, что неповрежденные участки мозга берут на себя функции тех, что были разрушены, как служащий начинает выполнять работу уволившегося коллеги, помимо своей собственной. А у алкоголиков и наркоманов этого не происходит, и вскоре вся эта чертова фабрика отправляется обедать.
С минуту все молчали, словно прикидывали, а как сказалось все это на нем самом.
– Так если вы все это знали, док, – сказал Джонни Лондон, – почему же тогда продолжали пить?
Бен засмеялся:
– Хороший вопрос, Джонни… и единственный ответ, который я способен дать, это то, что трудно четко соображать, когда твой мозг превратился черт знает во что из-за алкоголя.
Нэнси пришла к нему на помощь.
– Не переживайте, – сказала она. – Мои предки так хотели отучить меня от спиртного, что платили по пятьдесят баксов в час какому-то специалисту по психам. Он сказал мне, что мое пьянство – лишь симптом более глубоких проблем. Я сказала: «Ладно, возьмемся за них». Через три года проблемы разрешились – а пить я так и продолжала как лошадь.
Все засмеялись, но смех был особым, в нем звучало глубокое понимание чужой боли и сознание того, что на какой-то момент все они поднялись над своими проблемами.
– По моему мнению, если это чего-нибудь и стоит… – начал Бен.
– Перестань! – вмешалась Стиви. – Твое мнение значит очень много, и никакой судебный процесс не может этого изменить.
– Хорошо, – улыбнулся Бен, – по-моему, лучше прекратить употреблять это до того, как начнешь стараться вычислить все почему и зачем. В конце концов, ведь мы не ищем причину пожара, если горит дом, и не стараемся поднять паруса на тонущем корабле.
Когда группа пробыла в доме Бена пару недель, в нее стали просачиваться новенькие – друзья и родственники, число присутствующих превысило дюжину, и возникла необходимость сделать две отдельных дискуссионных группы.
Стиви приветствовала каждого новичка распростертыми объятьями. Но когда как-то утром отправилась всех будить, то обнаружила в одной из комнат остатки кутежа с наркотиками и спиртным и вспомнила жестокую правду, что алкоголикам и наркоманам нельзя доверять. И тогда ввела новое правило. Любой приезжающий в дом Хокинса обязан предъявлять свои сумки и карманы.
– На этот раз мы не станем поднимать шума, – сказала она, – потому что тут виновата я сама – должна была это предвидеть. Но с этого времени каждый, кто хоть раз нарушит это правило, сразу же уезжает. Мы можем помогать друг другу, но только если не будем хитрить.
– А что будет с нами, когда мы отсюда уедем? – спросила Мэри. – Когда мы снова окажемся среди соблазнов?
– А что ты хочешь, чтобы случилось? – возразила Стиви. – Закрой глаза… не спеши их открывать и постарайся увидеть картинку. Представь себя именно такой, какой хочешь быть. Ну, и что ты делаешь на этой картинке?
Мэри закрыла глаза и села в позу лотоса, ритмически делая вдохи и выдохи. Вскоре ее лицо преобразилось, на нем появилось выражение покоя.
– Я хочу, чтобы у меня снова стало все хорошо с работой… лучше, чем хорошо. Хочу выйти замуж. Хочу детей. И чтобы кто-нибудь любил меня всю жизнь. – Она открыла глаза.
– Полюби эту картинку, – настойчиво сказала Стиви. – Сохрани ее в своей памяти и вспоминай, когда окажешься в обычном мире. А если соблазны там станут слишком велики, сними трубку и позвони кому-нибудь из нас… Мы напомним тебе о твоих планах.
Стиви повторяла упражнение, обходя комнату. Когда дошла до Бена, то была уверена, что знает ответ, который он даст, и все же, закрыв глаза, он вовсе не нашел ответа.
– Я не знаю, – сказал он наконец. – Просто не знаю. Все, что могу сказать тебе, так это то, что к практике я больше не вернусь.
– Но почему? – спросила Стиви. – С судебным процессом скоро все будет улажено… Со временем и люди все забудут. Ты уже несколько недель не пил… И у тебя все пойдет лучше, чем прежде.
Он покачал головой.
– Та часть моей жизни уже позади, – сказал он. – Пьяная или трезвая, я это сознаю. Теперь, – добавил он, – думаю, что мне нужно найти себе какое-нибудь новое занятие, которое меня увлечет.
– Ну, а ты, Стиви? – поинтересовался Джонни. – Где ты хотела бы оказаться через год?
Вопрос поразил Стиви. Она так старалась заставить всех сосредоточиться, что даже и не думала о себе. Она закрыла глаза, сначала расслабилась, а потом сконцентрировалась на крошечной точке света в центре своего мысленного экрана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164